другой.
Но я с болью осознала, что Бенедикт не тот король, каким я представляла его. Он не монстр, каким мы его считали. И, наверное…
Похоже, я и правда доверяла ему.
Волна облегчения и благодарности захлестнула меня. Поводов для беспокойства в любом случае не было – я пила таблетки, тайком пронесенные в замок. Но так я чувствовала себя в большей безопасности. Вероятно, Бенедикт предохранялся ради меня, проявляя уважение и предоставляя мне свободу выбора. За это хотелось его расцеловать.
Натянув презерватив, он наклонился надо мной. Поддерживая обеими руками, завладел моим ртом и скользнул членом по моим нижним губам.
Я забыла обо всем на свете, тая от его прикосновений. Я двигалась в такт с ним, безмолвно моля о большем. Всем телом прижимая меня к кровати, он поцеловал меня в шею, в то место, из которого пил. Рана давно зажила, но его губы обжигали сильнее укуса. Коленом он чуть раздвинул мне ноги, и я открылась ему.
Не торопясь, он проник в меня. Он заполнял меня, распаляя, и я со стоном впилась ногтями ему в спину.
Теперь и Бенедикт не сдерживал стонов. Он выскользнул из меня, но тут же погрузился еще глубже, и еще… Толчки становились сильнее, и мне казалось, будто я растворяюсь в нем. Я обхватила его ногами, подталкивая глубже, и отпустила последние мысли. Инстинктивно я двигалась навстречу его движениям, выкрикивая его имя, а его запах окутывал меня, туманя разум.
Но вдруг Бенедикт без предупреждения вырвался из меня. Выпрямился, перевернул меня и поставил на четвереньки. Вставил обратно и, просунув руку между моих ног, стал растирать клитор в такт толчкам. Я таяла под ним, как снег в горячей воде. Его дыхание сбилось, движения стали резкими и прерывистыми, доводя нас обоих до высшей точки наслаждения.
Содрогнувшись всем телом, я в изнеможении рухнула в постель. Бенедикт, склонившись, нежно поцеловал меня в висок. Он ушел в ванную, но вернулся прежде, чем я смогла выровнять дыхание. Он прильнул ко мне, согревая теплом своего тела. Я почувствовала, как бьется его сердце, и крепче прижалась к нему. Взяв на руки, он плотнее укутал меня в пуховое одеяло.
Некоторое время мы лежали так, пытаясь перевести дух. Мое сердце не замедляло бешеного ритма, и мне с трудом удавалось мыслить ясно. А может, в том и не было необходимости? Наверное, в порядке исключения можно избавить себя от необходимости все планировать и анализировать. И насладиться близостью с Бенедиктом.
Сделав глубокий вдох, я повернулась к нему лицом. Я опасалась, что он вновь оттолкнет меня, но нет – Бенедикт поцеловал меня в лоб, кончик носа и, наконец, в губы.
Так даже хуже.
Лучше ему не быть таким нежным. Мое сердце таяло от каждого прикосновения, но я не собиралась лишаться рассудка, особенно перед ним. И все-таки я ответила на поцелуй, впитывая всю его ласку до капли.
– Похоже, придется выработать новые принципы, – пробормотал Бенедикт. – Те, что касаются кровавых невест, я послал ко всем чертям.
Я рассмеялась.
– Полагаю, у тебя осталось более чем достаточно.
– Вероятно, ты права, – он гладил меня по волосам. – Лира оказалась права…
В моих глазах застыл немой вопрос. Я коснулась кончиком носа его, и это мимолетное касание показалось интимнее всего, чем мы занимались до этого.
– В чем?
Уголки его губ дернулись в улыбке.
– На празднике солнцестояния она заставила меня выбрать именно тебя. Сказала, ты идеальна. Не всегда понимаю, что она имеет в виду, но тут я с ней солидарен.
Может ли разгоряченное после секса лицо покраснеть? Кажется, я сильнее залилась краской.
– Ты тоже ничего так, – заметила я, не придумав серьезного ответа, и Бенедикт рассмеялся.
Ухмыльнувшись, он заправил мне прядь волос за ухо. Улыбка обозначила ямочки на его щеках, и вообще никогда еще он не держался так непринужденно.
– Маленькая подлиза.
Я уставилась на него.
– Что? – выпалил он.
Я возмущенно хмыкнула.
– Ничего. Правда, мне еще предстоит привыкнуть к некоторым вещам. Оказывается, ты умеешь смеяться, – пошутила я.
– Хочешь верь, хочешь нет, но порой и такое случается, – ответил Бенедикт.
– Ни разу за все время, что я здесь. Твоего искреннего смеха я точно не слышала. Редкий саркастический смешок не считается.
– Насчет часто я ничего не утверждал, – парировал он.
Я продолжала смотреть на него.
– Что? – спросил Бенедикт.
– Ты прекрасен, когда смеешься, – призналась я, и его улыбка растянулась еще шире.
– Конечно, «ничего так», – проговорил он, поправляя подушки.
– Нет, – прошептала я, сглатывая вставший в горле ком. – Совершенно и необыкновенно ничего так.
Бенедикт поцеловал меня в кончик носа.
– Можно тебя кое о чем спросить?
– Обо всем на свете, ты знаешь, – выпалила я, и сердцебиение у меня снова участилось. Что он станет выпытывать теперь? И что я готова рассказать ему? Слишком много, проклятье на мою голову.
Он отодвинулся немного, стараясь заглянуть мне в глаза.
– Чем ты завлекла Лиру на той вечеринке, что она в тебе души не чает?
Теперь я определенно залилась краской, не успев скрыть смущения. В ожидании ответа он выгнул бровь.
– Эм… ничего особенного, – запинаясь, начала я.
– Флоренс.
Я встретилась с ним взглядом.
– Ты уверен, что хочешь знать?
– Я бы не спрашивал.
Я прочистила горло.
– Отозвалась о тебе в оскорбительных выражениях, – призналась я.
Бенедикт залился смехом, от которого мое сердце затрепетало.
– А чего я, собственно, ожидал? – покачал он головой, укутывая меня в одеяло. – Это на тебя похоже.
– Славно, что ты ничего не имеешь против, – заявила я с дерзостью.
– Не совсем, – пробормотал он, поцеловав меня в висок. – При первой же возможности повторишь сказанное, и проверим, с чем из этого ты до сих пор согласна.
– Вряд ли это удачная идея. Я почти уверена, с моих губ невольно слетело «напыщенный», – сказала я, и Бенедикт, усмехнувшись, поцеловал меня в лоб.
– Спокойной ночи, Флоренс, – пожелал он.
Я вздохнула.
– Доброй ночи, Ваше Величество.
Бенедикт крепко сжал меня в объятиях.
– Честное слово, Флоренс, ты меня убиваешь.
Глава 17
Голиаф
Весна пролетела в череде дождей и спутанных простыней. Я металась между кабинетом Бенедикта и его постелью, теряясь в своей роли – или маска была давно сброшена? Долгие часы я проводила, пытаясь разобраться в своих чувствах. Что происходит между мной и Бенедиктом? Почему с моих губ легко слетали нежные слова? И почему мне так хорошо, когда он рядом? Ответов я не находила.
Меня разрывало на части между чувством и долгом.
