разнообразных эмоций: ужаса, страха, горечи и разочарования.
Что делать теперь? Разве это не грех? И не преступление? Господи, только не это! Костик не сможет выжить в тюрьме: она только недавно смотрела документальный фильм про то, какой это кошмар – провести за решеткой хотя бы несколько дней, не говоря уже о годах.
А, может, рано еще сдаваться? Ведь у нее есть деньги! Не так много, не десятки миллионов, но сумма от продажи дома матери, почти вся в нетронутом виде (за исключением платы за смену «Островка») лежит на ее банковском счету. Зарплата Кости, хотя и вполне приличная по городским меркам, не позволяла им накопить крупные суммы: ведь Надежда бросила работу годы назад, а Петеньке постоянно необходима новая одежда, и компьютеры, планшеты, телефоны… Да, и поездка в этот летний лагерь для космонавтов, стоила, как «Айфон» последней модели. Нельзя забывать и про квартиру, купленную в рассрочку.
Все же, на адвоката должно хватить! А если нет, то они продадут машину, и Надины драгоценности, займут у друзей…
При мысли о том, что подумают близкие и знакомые о чудовищном деянии ее супруга, рот Ереминой искривился и изверг жалкие всхлипы. А ведь ее супруг был самым лучшим студентом на факультете! И все профессора и учителя отзывались о Косте исключительно чудесно, пели ему дифирамбы, пророчили чудесное будущее! Надежда как сейчас помнила дикий блеск в глазах ее будущего супруга, когда он описывал тему своей диссертации. Как у него дрожали руки, когда он объяснял, про гормональный фон и митохондрии. На митохондрии Наде было совсем наплевать, но она не перебивала, продолжала слушать, зная, что Костик был рад выбрать для себя клиническую фармакологию[17].
Как же так… И Таня, и ее муж Саша, бывшие знакомые: учителя со школы, соседи и друзья соседей… Семейство Ереминых станет притчей во языцех, мол, вот ведь, что один больной фармаколог учудил: проверял свои таблетки прямо на живых бабах! А они за это такие деньжищи платили, аж страшно сказать…
– Надя, – сквозь пелену страданий услышала она, – ты ведь сама понимаешь, что мы должны позвонить в полицию…
Еремина, рьяно утерев прозрачную влагу с щек, стараясь не размазать желеобразные выделения из носа по всему лицу, резко повернулась к Даше:
– Да! А вот давай прямо сейчас! Я сама позвоню! И скажу им, что Вероника Серых кормила нас наркотиками! А?
Ундина виновато прикусила губу, Марго нервно сглотнула.
– И кто тут совершал преступление? Кто? Мой муж? Не-е-ет, – протянула Надежда противным тоном избалованного дитя, – твоя мать! Вот кто! Выносить экспериментальные лекарства из лаборатории – это упущение, конечно же, но не преступление! Так что мой дорогой муж тут совершенно ни при чем! А вот мамашка твоя, – Надя показала на Дарью, сгорбленную под тяжестью последних известий, – тот еще монстр! Это же надо, а? Родную дочь на неведомые колеса посадить…
Увидев, как лицо Дарьи тут же покраснело, Надежда осеклась. Марго подошла к Ундиной и осторожно, словно та была сделана из хрусталя, взяла ее за предплечья. Еремина вытерла со лба набухший пот, и устало бухнулась на диван, который издал жалостливый визг.
Господи, да что же она такое говорит. В чем повинна дочь этой сволочи? В том, что Даше так «повезло» родится у этой гадюки, Вероники? А еще мнила себя знатоком фитнеса, почти что профессиональным атлетом. Тьфу, цена такой мнимой гуру – гнутая копейка!
Наде внезапно показалось, что домик был полон горячего воздуха, будто помещение являлось не офисов, а сауной. Потянув футболку за воротник, она стала глотать противный кислород, словно он подходил к концу.
– Ладно, хорошо, – призналась Еремина, беспокойно приминая обратно к голове выбившиеся волосинки из косы, – оба виноваты. И мой муж, и твоя мать…
Собеседницы молчали, считая лишним соглашаться с таким бесспорным заключением.
– Но вот что я скажу, давайте подойдем к решению этой проблемы с умом. Мы – люди взрослые, со своими жизнями и проблемами. Каждой из нас есть, что терять.
Дочка директрисы кинула на Тигрову непонимающий взгляд. Та в ответ пожала плечами.
– Мой муж поступил неправильно, – продолжала Надежда, отчаянно помогая себе жестами рук, – я это понимаю. Ни со стороны медицины, ни с точки зрения этики. Твоя мама, Даша, сделала тоже самое. Сколько времени они прикармливала этими «витаминами» ничего не подозревающих женщин? Полтора года?
Раздраженно поведя плечом, Дарья кивнула.
– Но дело сделано! – комично развела руками Еремина, – чего горевать по молоку в мертвой корове? Посмотрите на нас! – женщина привстала с дивана, и повернулась вокруг оси, словно модель на подиуме, – я лично скинула больше 5 килограмм, и, должна, заметить, совершенно без чувства голода! И ты, Даш, тоже преобразилась… И ты, – Надя ткнула пальцем в Марго, отказываясь называть ее по имени, будто не хотела мараться грязью, – тоже… вроде как… ужалась.
Тигрова утвердительно кивнула, стараясь подавить довольную улыбку, которая угрожала растечься по ее скуластому лицу, словно сметана по гладкому столу.
– Что случится, если обо всей этой истории узнает полиция? А потом еще и пресса? Вы можете себе представить?
Отвечать на свой вопрос Надя не стала. Она прекрасно представляла, какими черными красками газеты и различные интернетные издания окрасят ее мужа. Косте, разумеется, придется сотрудничать с уголовными органами, возможно, он даже потеряет право в будущем работать в поле фармакологии. Не говоря уже о том, что ее супруг, на ровне с Надей и их сыном Петей будут унижены и раздавлены. И никто из них не избавится от клейма «уголовщина» до тех пор, пока будет существовать «Гугл».
Даша, без сомнения, размышляла о грандиозных планах, которые пчелами жужжали в голове ее матери, когда она была жива. Но кто поедет отдыхать или терять вес в «Островок» после такого рода известий? «Приезжайте и испытайте на себе неведомую пилюльку»? Бизнес будет окончательно убит, и восстановлению подлежать не сможет. Тут никакой маркетинг не поможет. Дарья знала, что маму бы такой вариант событий не только бы не огорчил, но и ввел бы в жуткую депрессию. Да и если думать о настоящем, а не прошлом, то в велнес центре работает штат сотрудников, которые рассчитывают на «Островок», как на стабильное место занятости. Являлось ли оглашение всей правды в интересах Эллы Викторовны, Ульяны Александровны и Любови Захаровны? Не говоря уже о поставщиках мяса, фруктов, овощей. И, конечно же, не стоит забывать про бывшего первого ассистента.
О чем думала жердь, Надежде представлялось с трудом. О своих идиотских подписчиках, которые узнают, что эта гиена потеряла аж
