изменений в стратегии турецкой армии, что повлекло за собой ряд серьезных ошибок. Шаги по созданию освобожденных зон и их защита были эффективны ровно до того момента, пока армия воевала позиционно. Когда же армия начала применять против партизан контрпартизанскиеметоды борьбы, освобожденные зоны стали сжиматься, что сильно подорвало позиции РПК. Спасительным плацдармом для партии в эти годы стали горы Кандиль в северном Ираке.
Причины, которые помешали РПК полностью реализовать свой потенциал в 90-е гг., на наш взгляд, лежали, прежде всего, в военно-политической плоскости. В первую очередь это усиление активности и трансформация стратегии турецкой армии в борьбе с курдскими партизанами. Турецкие власти наконец-таки в полной мере осознали, какая мощная политическая сила им противостоит. На основе изучения исторического опыта контрпартизанской войны турецкими военными была использована качественно новая стратегия полевого доминирования, позволившая значительно подорвать социальную инфраструктуру курдского движения. На протяжении всего последнего десятилетия XX в. мы можем наблюдать периодические (почти ежегодные) глубокие рейды турецкой армии (50—100 тыс. чел.) на территорию Северного Ирака, что значительно ослабляло силы РПК. При всей своей организованности и массовой поддержке курдов очевидно, что РПК уступала армии и материальным ресурсам Турции.
Вместе с тем, несмотря на определенные успехи в борьбе с курдскими повстанцами, турецкая армия не смогла решить ключевые задачи: закрыть турецко-иракскую границу и уничтожить базы РПК в Кандиле. Горный ландшафт на границе позволял боевым отрядам РПК при начале армией военной операции уходить в глубь иракской территории, а после ее окончания снова возвращаться. Вторжение на сопредельную территорию независимого государства грозило Турции серьезным международным давлением, поэтому каждый раз она была вынуждена отступать, не добившись окончательно успеха.
На сегодняшний день война турецкой армии с Рабочей партией Курдистана зашла в военно-политический тупик. Основные возможности стратегии полевого доминирования оказались исчерпанными, партизаны сохранили свой плацдарм на севере Ирака и продолжают действовать на территории Турции. Восстания в курдских городах Турции в 2015 г. продемонстрировали крах надежд турецких властей на создание лояльных городов взамен мятежных деревень. Быстро растущие курдские города стали новыми центрами курдского сопротивления, что обеспечило кадровый приток новобранцев в РПК. Эти люди – поколение детей 1990-х г., испытавшее на себе принудительную депортацию и уничтожение родных деревень. В августе 2015 г. народные советы в ряде курдских городов объявили о своей автономии в составе Турции. Ответом турецкого государства стало начало карательной операции против курдов. Проводя жесткую политику репрессий и переселений в 1990-е гг. турецкое правительство сформировало поколение курдских бунтарей, нацеленное на силовое противостояние с властями. По словам одного курдского юноши: «Война здесь – рутинное состояние, формирующее людей с рождения. В этой провинции было много военных операций, отчасти потому, что здесь всегда было очень сильное сопротивление. Наше поколение выросло на этой войне. У каждого из нас есть член семьи, который был убит; некоторые из нас были травмированы турецкими военными. Когда мне было шесть лет, армия напала на мою деревню в три часа ночи. Солдаты появлялись у дверей каждого дома и выгоняли нас всех на деревенскую площадь, унижая нас. Так что с детства мы все были апочистами. «Biji Serok Apo!» [Да здравствует лидер Оджалан!] – это первые слова, которые здесь произносят многие дети».
Товарищ Ибрагим: турецкое поколение 1968 года
Максим Лебский
История мирового социалистического движения насчитывает тысячи борцов, отдавших свою жизнь борьбе за социальную революцию. Турецкая земля также богата подобными людьми. Однако, в силу определенных причин, о турецком левом движении на постсоветском пространстве известно относительно немного. Послесталинский СССР, взявший курс на мирное сосуществование с капиталистическими странами, стремился подвинуть Турцию к нейтралитету, вынудив ее к выходу из состава НАТО. Речи о серьезной поддержке турецких левых со стороны СССР не было. После полного разгрома Турецкой коммунистической партии в 1951 году, под влиянием советского руководства, партия перенесла свою деятельность заграницу, создав в Лейпциге зарубежное бюро ТКП. Оттуда же на Турцию вещала радиостанция турецкой компартии – Bizim Radyo («Наше радио»). Этим, по сути, и ограничивалась деятельность турецких коммунистов, которые не оказывали какого-либо существенного политического влияния на своих соотечественников в Турции в 1960-х годов.
Советское руководство всегда рассматривало ТКП как единственную подлинную марксистскую организацию в Турции, не пытаясь установить серьезный контакт с другими турецкими левыми. На первый взгляд это было удивительно, поскольку Советский Союз всегда помогал зарубежным коммунистам, видя в них своих естественных союзников. Особенно актуально это было для Турции, которая занимала стратегически важное положение на Ближнем Востоке.
Ибрагим Кайпаккая
Такая пассивная позиция СССР обуславливалась несколькими причинами – во-первых, значением Турции в расстановке сил НАТО на Ближнем Востоке. Роль Турции в сохранении блока СЕНТО для США была очень велика. Любое внешнее давление на турецкое правительство Вашингтон воспринимал крайне негативно. Социальная революция в Турции совершенно изменила бы расстановку сил в данном регионе, что влекло за собой очень серьезное обострение отношений между СССР и США. Достаточно вспомнить Карибский кризис, который был вызван размещением в Турции американских ракет средней дальности «Юпитер». Победа турецкой революции грозила бы взрывом всей проамериканской коалиции ближневосточных стран, мощность которого была бы сильнее Карибского кризиса в десятки раз. Советское руководство осознавало это, и пыталось предотвратить резкое обострение своих отношений с США.
Второй немаловажной причиной, обуславливающей пассивную позицию Советского Союза в отношении левого движения Турции, было то, что турецкий социализм всегда рассматривался правящими классами Турции как «импортный товар» – как движение, инспирированное сугубо внешними силами для ослабления турецкого государства. Стоит признать, что данная точка зрения действительно находила немало сторонников в Турции. В определенной степени советское руководство опасалось своей помощью серьезно навредить местным левым, подбросив повод для направленных против них репрессий.
По этим причинам, КПСС в целом отрицательно отнеслась к всплеску левого движения в Турции в 60-е годы, рассматривая его через призму европейского 1968 года. Вот почему, когда в конце 60-х годов студенческие ассоциации эволюционировали в боевые организации и начали партизанскую войну, советская печать заклеймила их как «левых экстремистов». В то время, когда турецкое правительство казнило и бросало революционеров за решетку, Советский Союз помогал турецкой экономике, строя металлургический завод в Искандеруне, алюминиевый завод в Сейдишехире, нефтеперерабатывающий завод в Измире и ряд других предприятий. Казалось бы, если Турция являлась членом НАТО и СЕНТО, а внутри страны проводились постоянные репрессии протии левых сил, зачем вкладывать в нее собственные ресурсы? Ответ прост: советское руководство стремилось максимально приблизить к себе Турцию в ситуации временного охлаждения американо-турецких отношений в связи с конфликтом
