Наш боец не сплоховал и назначил офицера виноватым во всём: в распятии Иисуса, крестовых походах и начале Второй Мировой войны.
Хабиби горячо извинялся, обещал больше не включать фары по ночам. После чего добавил, что видит вражеский танк и позвал нас на помощь. Наш боец пожелал ему удачи и выключил телефон.
Видать, понять нам друг друга с хабиби не суждено. Разные мы. Предельно!
Тогда я часто вспоминал слова Уолтера Собчака, сурового боевого ветерана из кинофильма «Большой Лебовски»[155]: «Ох уж эти любители фиников. Замотают полотенцами головы и ищут заднюю передачу на советском танке. Да разве ж это противник? Вот парни в черных пижамах из джунглей — это достойный противник!».
ОРДЕН МУЖЕСТВА
Когда-то в далекой молодости я стоял в строю на построении с ветеранами боевых действий. Сам в двадцать лет уже вернулся с войны. Но я ещё долго не считал себя полноценном ветераном, так как не был отмечен наградами, как многие мои коллеги по опасному бизнесу Преследовало ощущение своей, пускай и не критичной, но все же неполноценности. Вроде тоже воевал, а заслуг, как бы, и нет. Если ставишь себе цель — прокачать перки в боях, награды у тебя обязательно появятся, рано или поздно.
И вот время пришло! Узнаешь, почти мимоходом, особо и не ожидая ничего, что тебя представили к награде. Даже не верится. И ты удивляешься этому, как чему-то совсем неожиданному, как будто это отметка из совсем иной, давно прожитой, жизни. Неужели, надо было столько провоевать, потерять стольких своих товарищей, чтобы только сейчас тебя наградили? Ты ждешь этот день, тебя вызывают и вручают Орден Мужества! Говоря по-солдатски просто «Мужика»! Ты вертишь его в руках и не веришь, что он у тебя теперь есть. Но проходит время и ты смотришь на него все реже, а в руки вообще перестаешь брать. Надевать его некуда — мы не ветераны ВОВ и не ходим в орденах по улицам. Проходит еще пара лет, и ты вообще забыл, что он у тебя есть. Живешь своей обычной жизнью.
— У меня тоже орден Мужества есть, — раздраженно, с какими-то даже плаксивыми нотками, ему совсем не свойственными, заявил Стрекоза.
Я повернулся к нему и спросил:
— За Бамут?
— Нет, за Бамут меня представили к герою. Там-то операция была, ого-го! Сам подумай, Кремль от удара спас!
— Ну да, тут герой по-любому!
— Мне не дали награду, — буркнул Стрекоза, опустив голову, и начал усиленно тереть свои набитые костяшки.
— Почему?
— Я ебало набил одному офицеру. И моего Героя теперь носит генерал из ГРУ, который спланировал эту операцию.
— Так если ГРУ планировало, то ты — вэвэшник-то причем?
— Да откуда я знаю, — психанул Стрекоза, перейдя чуть ли не на крик, — Ельцин сам позвонил мне лично, и сказал, что надо идти. Почему гэрэушников не послали? Может потому, что Ельцин знал — у нас подготовка лучше.
— Ну ладно, ладно, Стрекоза, не сердись, мы же братишки с тобой. Так, а «Мужика» за что дали?
— За спецуху одну. В меня стрелял один бандит из пистолета. Мы «ОПТ» брали в Подмосковье. Так эта собака и шмальнула в меня.
— Так тебя, выходит, трехсотили?
— Поставили задачу мне: взять одного вооруженного преступника. Он зависал у своей бабы на адресе. Законченный черт, киллер, на нем шестнадцать «мокрых» было. Я, Седой и два опера из ФСБ сделали засаду и ждали в машине у подъезда. Боялись, если пойдем на адрес его брать, он свою бабу в заложники возьмет. Утром ОПГэшник оттуда вышел. Мы с Седым из машины аккуратно выбрались и потихоньку идем за ним. Черт дернул этих оперов заорать: «Стоять! ФСБ!» Молодые, тупорылые. Мы уже в пяти метрах от него были. Он ТТшник выхватил из-за пояса и давай палить в меня в упор. Два раза промахнулся, а третий выстрел попал в живот. Я сначала испугался, а потом схватил его и давай руки крутить, — отчаянно жестикулируя, излагал Стрекоза, входя в свой обычный шумный раж.
— Так, подожди, — перебил я собеседника, — То есть он в тебя попал, а ты, словив в пузо пулю, сумел ему еще и руки заломать и оружие отобрать? Прямо как Нико в фильме «Смерти вопреки»! Вот это мастерство!
— Да какой Нико, нахер?.. Опять ты со своими голливудскими героями! Их уже забыли всех. Повзрослей! — принялся хорохориться Стрекоза в свой излюбленной манере — размахивая перед носом собеседника здоровенными кулаками и пуча по-рыбьи водянистые глазища, — Я его разложил, как настоящий русский спецназ! Понял? Что такое боль, когда поставлена задача?!
— Ладно, ладно, не кипятись, — принялся я успокаивать шумного бугая. — Значит, так все и было?
— Ну да, так и было! А как еще? Ты же с профи дело имеешь! — довольный собой, подытожил Стрекоза.
— Покажи ранение, — меня разбирало любопытство, да и безумный азарт рассказчика всегда передавался тем несчастным, на чьи уши «падал» мой товарищ.
Стрекоза расстегнул китель и поднял тельняшку. Я ничего там не увидел. Вместо ранения там была какая-то сопля.
— Это, что ли, твое ранение? С чего он в тебя выстрелил, с пневмата? — не выдержав такой дичи, я рассмеялся.
— Да какой пневмат? — запричитал раскрасневшийся Стрекоза, — С огнестрела резиновым шаром. Из травмата. Что, ослеп?!
— И за это ты получил орден?! — даже я, привыкший к его бесконечной ахинее, не поверил в подобный абсурд.
— Ты что, хочешь сказать, я не заработал? — гневно верещал Стрекоза уже на грани реальной истерики, — Я знаю случаи, когда боец сидел в палатке, бренчал на гитаре и тоже получил орден. А другой, в кабинете в танчики играл и тоже получил! Еще один с БТРа упал на ходу, тоже «мужика» получил, хорошо «героя» не дали!
— Ладно, успокойся ты, — я стал нервно оглядываться по сторонам, такой ор посреди улицы ставил в неудобное положение, мы ж не торговки на базаре, е-мое! — Сам подумай, людям на войне ноги отрывает и головы простреливает, ордена посмертно дают. А в тебя из травмата долбанули. Считай, по коже и жиру хлопнуло — делов-то.
— Командиру орден хотелось. Вот он и провел по бумагам, как перестрелку и все получили награды. Командир, его зам и начальник штаба. А мне-то, за Бамут ничего не дали! Поэтому, считай, я за него и получил! Честно отработал! Мне стесняться нечего!
Как всегда, любой разговор с этим одиозным персонажем заканчивался одним и тем же — страстным желанием завершить перепалку и как можно реже впоследствии пересекаться с буйным рассказчиком. Впрочем, в этот раз кое-что полезное
