сцепил пальцы в замок и упал на колени.
— Что бы я не делал, всюду стена непонимания и агрессии. Местные не понимают благих намерений.
— У тебя новое задание, — поднял его на ноги Дима, — мигрантам выделяют кварталы, они организуют коммуны и съезды. В их районы полиция не заходит, предпочитая беспределу свободно гулять по тёмным улицам. Попробуй поместить веру в сердца своего народа и посмотрим, так ли всё печально среди местного населения.
Али поклонился. Уж в народе, который взрос вместе с ним в пыли и грязи, а не в тёплых постельках, с телефонами в руках, он не сомневался. Даже если кто-то сошёл с пути, вернуть их на правильную дорогу не составит труда.
Вечером того же дня он вышел на улицу в приподнятом настроении. Нахлынуло чувство, когда он только начал проповедовать. Будто свежий воздух дунул в лицо. Днём стояла жаркая погода, и теперь вечерняя прохлада манила жителей на улицу. Целующиеся парочки, спортсмены и старики, все улыбались ему и кивали. Только вечно гуляющие хозяйки, терпеливо следующие за своими питомцами, почти не обращали на Али внимания.
Темнело и Али подходил к неблагополучным кварталам. Прохожие уже не улыбались, а некоторые угрожающе скалились. Али не оглядывался, полагаясь на великодушие Всевышнего.
Остановившись на углу двух пересекающихся улиц, он тихо запел. С течением времени голос его становился громче. Мало кто из взрослых останавливался, только дети глазели с любопытством.
— Эй, дядя, здесь нельзя петь, — послышался грубый голос справа.
Али умолк и обернулся. Рядом стояли два высокорослых широкоплечих амбала. Один почти беззубый, а у второго красовался шрам на пол лица.
— Мы тебя слушали, будь добр, заплати, — рассмеялся беззубый, — или хочешь улыбку, как у меня.
Второй расхохотался так сильно, что кошки по углам попрятались. Али застыл в нерешительности. Шрамированный, будто удав, приблизился к его лицу.
— Я и отметку могу на лице оставить, — прошипел он, — такую же, как у меня.
Али всё понял и трясущимися руками вывернул карманы. Раздался звон мелочи и нападавшие разгневано забурчали.
— В следующий раз приходи с деньгами, а то не уйдёшь на своих ногах.
Али поплёлся домой, понурив голову. Горестно было не из-за того, что напали, а за то, что никто не заступился. Всем было наплевать на человека. Нужно ли такое общество здесь, может, лучше обратно под пули…
Глава 97
Николя лежал в больнице с ушибами и ранами. Через забинтованные руки проступали пятна крови, голова гудела, будто играющий колокол. Давно его так не били. Он зашёл в тёмные районы, куда не пускали пришлых и полицию. Увидел двоих, пристающих к священнику. Преследовал их по извилистым улочкам, пока те не упёрлись в тупик. И только потом понял, что это была засада. Сзади подошли ещё трое. Было сумрачно, но Николя напряг зрение. Он не отворачивался и не бежал, а запоминал лица. Он знал, что после побоев вернётся с армией и тогда им не поздоровится.
После выздоровления ему велели явиться в участок, но Николя не послушался. Время тратить на мелочи не хотелось. Пока ездил по региону, гнездо термитов образовалось под самым боком.
Он слегка прихрамывал, когда его догнали старые знакомые.
— Как самочувствие? — спросил Дима.
— Отлично, — бодро ответил Николя, — чувствую запах пороха и звон сверкающих сабель.
— Неплохое сравнение, — рассмеялся Альберт, — устроишь погромы?
— Можете организовать митинг по этим богом забытым улочкам? — спросил Николя.
— Запросто, — хлопнул в ладоши Дима, — столкновение, месть, наказание. Всё по Достоевскому.
Николя улыбнулся. Кто такой, этот Достоевский? Наверное, известный революционер.
Через неделю люди вышли на запланированное шествие. На этот раз против парниковых газов и вредных выбросов. «Зелёное» шествие началось с площади и шло ровно по маршруту Али. Он шёл в толпе и волновался. Чувствовал что-то неладное. Собралась в основном молодёжь и направление она взяла на трущобы. Перед входом в узкие улочки к ним присоединилась ещё одна группа, чуть поменьше. Они ничего особо не скандировали, просто влились в толпу, будто левые рыбы в косяк.
Скандирующие пошли вдоль грязных стен. На земле лежал мусор. Мигранты до поры, до времени сторонились. Но терпение закончилось и кто-то кого-то толкнул. Маленькой искорки было достаточно, чтобы разжечь пожар ненависти. Николя чётко различил обидчиков и натравил ребят, будто цепных псов. Полилась кровь.
— Будешь знать! — кричал Николя, разбивая нос беззубому.
Сбоку набросился человек со шрамом. Они упали на землю и началась возня. Николя достал из кармана кастет и ударил несколько раз нападавшего. Бездыханное тело обмякло и расплылось по земле, будто топлённое масло по булке.
— Всех вас похороню, всех до единого, — пробормотал Николя.
Али стоял в сторонке. Он не понимал сути происходящего. Зачем проводить митинг в неблагополучных местах, зачем устраивать драки и потасовки. Полиция не вступала в бой до последнего. Когда мигранты бросились в рассыпную, Николя скомандовал своим уходить. Он знал, что полиция любит брать слабых и безоружных, а потом долго и счастливо пытать. Зачинщики растворились, невиновные оказались в наручниках. Всё как всегда…
Глава 98
Саша сидел в кабинете один и пил. Вторая бутылка быстро была опустошена. Ящик-самобранка всегда был полон и Саша достал новую бутылку. За окном курлыкали голуби, а в голове играл похоронный марш. Догулялся, брат, добегался. Среди букета половых болезней, особняком стоял ВИЧ. Именно такой диагноз поставили врачи.
Дверь распахнулась и в кабинет вошли двое. Дима в костюме спецназовца, Альберт в спортивных штанах и белой майке.
— Вояка и алкаш — неплохая маскировка, — похвалил Саша, — вам бы в цирке выступать.
— Жизнь и так цирк, — добавил Дима, — и ты, один из главных его экземпляров, умудрился нас подвести. В школе совсем не учили предохраняться?
— И без вас тошно, — отмахнулся Саша, — как глупо и бессмысленно всё получилось. Расплата за грехи…
— Грехи и похуже бывают, — сплюнул Дима, — и ничего, живут. С твоими доходами можно было каждую шлюху на проверку сводить. Нет, друг мой, не в деньгах и судьбе дело, а в дурной голове.
— Сколько времени дали? — спросил Альберт, располагаясь в кресле. Он отказался от алкоголя и взял яблоко.
— Не больше десяти лет, — ответил Саша, — и это в лучшем случае.
— Вот тебе и мотивация, жить каждый день, как последний, — негодовал Дима, — надо же так, взяли с улицы, отмыли, приодели…
— На похороны то придёте? — робко спросил Саша.
— Ещё и на нас нападает, — пробормотал Дима, — чертовщина какая-то.
— Вы меня слышите, я умру скоро! — не выдержал Саша.
— Да ты и до этого не особо жил, — отмахнулся
