«Меня», не «Нас»!'
— Или они не справились?
Старик поднимается и подходит ближе. Нависает над Макаром, так что приходится задрать голову, чтобы видеть лицо. От холодного изучающего взгляда хочется поёжиться. Теперь он знает, как чувствую себя бактерии под микроскопом.
— Или… — во взгляде старика появляется задумчивость. — Ты не сова, да? Вы связаны ментально? Удивительно!
Макара от чужого озарения, словно током прошибает, а сердце заходится в груди, будто пытается отбить ритм сразу за два тела.
— Приведи остальных.
— Нет.
— Я хочу поговорить.
— Говорите со мной.
— Если вы согласитесь на ряд тестов, то я дам вам доказательства, что вы не первые в «Бастионе».
— Нет. — Звучит твёрдое и уверенное. И говорит это уже не Макар, а вновь забравший себе своё тело Костя. — Они сюда не придут.
Макар бьётся в чужом сознании, но добиться уже ничего не может. Не пускает его Костя к управлению. Держит на удалении. И когда только успел научиться.
— Твоё дело, — по-змеиному улыбается старик. — Мне и тебя вполне хватит. Для начала…
Глава 26
Быть гостем в собственном теле это… жутко. Хотя Лука и постарался загнать страх как можно глубже, когда понял, что предстоит. Сосредотачивался на разговоре, на движениях Макара или любом другом предмете, что попадал в поле зрения отца. Всё что угодно, только не думать о том, что происходит.
Запертый, словно в клетке, в собственном теле, которое сейчас и вовсе не чувствует. Без возможности пошевелиться или моргнуть самостоятельно. Да даже дышать…
«Поговорили? Может пора заканчивать?»
Даже мыслям он старается придать оттенок уверенности, не показывать, что испытывает. Хотя и подозревает — отец всё равно знает.
«А что если?..» — заполошно мелькает мысль о том, что отцу может просто понравиться в его теле. Будут ли они в этом случае и дальше вместе сосуществовать, как сейчас, или его вышвырнут в мир в виде призрака?
Откуда-то тут же тянет колкой прохладой, хотя только что Лука не чувствовал вообще ничего. Холод обволакивает, словно коконом, тянет куда-то вниз. Кажется, будто такое уже было. Что-то смутно знакомое… То ли в реальности происходило, то ли снилось. Однако выловить из всколыхнувшейся памяти Лука ничего не успевает. Ощущение исчезает так же внезапно, как и возникло, оставляя его одного.
Лука давится вдохом, надсадно кашляя и чувствуя, как внутри заполошно бьётся сердце. На осознание уходит несколько секунд, а потом он оборачивается ведомый ощущением чужого присутствия рядом и лёгкого холодка скользнувшего по взмокшей спине.
Отец стоит чуть в стороне: хмурый и какой-то словно виноватый. Что тут же подтверждается коротким, но искренним:
— Прости.
— Забыли, — выходит резче, чем хотелось бы.
— Не стоит забывать, Лука. Помни этот опыт и… никогда не давай призракам полный контроль.
Сглотнув, Лука растирает влажную шею и тут же следом оттягивает воротник.
— Как он вернётся?
— Так же как и ушёл. Не беспокойся о нём.
Лука кивает, устало откидываясь на спинку кресла. В квартире не слышно ни звука. Видимо оставшимся на кухне не удалось найти интересную тему для разговора, либо, что вероятней, они просто прислушиваются к происходящему здесь.
«И ни черта не понимают».
Тем более сейчас, когда они могут слышать только его.
— Поговорим о тебе?
— И что ты хочешь сказать?
На отца Лука бросает лишь короткий взгляд. Смотреть на него не хочется. По крайней мере, пока свежи воспоминания о собственной беспомощности. Хотя он сам согласился и примерно знал, на что шёл.
— О том, что произошло.
— Ничего особенного. Просто опыт одержимости, — Лука старается казаться небрежным, хотя от одной мысли обо всём этом внутри холодеет.
— Если такое случится, как я уже сказал, не позволяй чужой душе забрать полный контроль. А ещё ты всегда можешь выгнать подселенца.
Лука снова оборачивается к отцу. Тот так и стоит в паре шагов: полупрозрачный, бесцветный, словно тень прежнего себя.
— И каким же образом? Я даже дышать сам не мог! — резко, зло, надтреснуто. Лука замирает, поджав губы, и прислушивается.
И точно. За дверью тут же раздаются быстрые лёгкие шаги, а следом за ними звучит и голос Алисы:
— Лука, всё в порядке?
И что ответить? Сознаться, что ни черта не в порядке? Что он до сих пор не отошёл от случившегося? А тут ещё и Макар лежит на диване словно неживой: бледный, расслабленный, только что руки на груди не сложил.
— Всё хорошо. Выйдем, как только закончим.
«Как будто есть варианты».
Лука хмуро смотрит на отца, слушая, как медленно, словно нехотя, уходит Алиса.
— Просто помни, что твоё тело — только твоё и ничьё больше. И, если бы ты сосредоточился, то смог бы увидеть или ощутить меня. Представь одну клетку с двумя… ну допустим котами. Сравнение ничем не хуже других, между прочим.
— И? — Лука бросает быстрый взгляд на Макара, чтобы убедиться тот хоть и поверхностно, но дышит. Значит всё пока идёт нормально и можно не волноваться. Хотя на душе всё равно неспокойно.
— И, если дверь открыта, то один вполне может надавать другому по ушам и вышвырнуть.
— А если закрыта?
— Ты хозяин клетки. Тебе и решать, открыта она или нет, — отец складывает руки на груди и задумчиво добавляет: — По правде говоря, если не озаботиться защитой, то твоя дверь всегда открыта для посторонних сущностей. И даже больше чем у простых людей. Но большинство сущностей для этого не приспособлены, хоть и тянутся к твоему сиянию, словно мотыльки на огонь. А вот остальные…
— И что за защита? — по спине ползет морозец, неприятный, похожий на тот, что он почувствовал совсем недавно, будучи наедине с пустотой.
— Самый минимум у тебя есть. Тихон всю мелочь отгоняет, стоит им только подойти, ведь ты его человек. А вот крупные… У меня было вот это.
Отец разворачивает левую руку так, чтобы было видно татуировку на внутренней стороне. Лука
