из самых худших. Я думала, что моя голова взорвется от боли. Такого похмелья у меня ещё никогда не было. Всё тело трясло, сердце колотилось, как бешенное, а тошнота с каждой минутой подкатывала всё сильнее.
— Тебе помочь? — Алан был в серьёз обеспокоен моим состоянием.
— С чего ты вдруг такой добрый?
— Потому что мы вчера всё выяснили. И тебе реально плохо, а я с легкостью могу это исправить.
— Ты о чём? Что мы решили? И почему я вообще тут?
— В смысле? Ты вчера пришла ко мне пьяная, ходила тут голая, рассказывала всякое…
— Да расслабься. Я помню. — Я просто решила удостовериться в его словах. — У меня с похмелья юмор нездоровый.
— Блин, Мира, не шути так. — Он выдохнул с облегчением.
— Извини. Избавь меня от этого чувства, пожалуйста. — Терпеть это реально не хотелось.
— Иди сюда, Пьянушка.
Алан с трудом заставил меня встать, а потом всем телом обнял. Каждую клеточку тела как будто ножом пронзило. Но буквально спустя мину я почувствовала резкое облегчение.
— О-о, аж жить захотелось. Спасибо. — Я чмокнула его в губы и пошла одеваться.
— А до этого не хотелось?
— Нет.
— Ясно. Ладно, теперь буду следить за количеством выпитого.
— Мне нужно к Хелен. Она, наверное, волнуется.
— Ключевое слово «наверное». Я думаю, ей там не скучно. — Алан грубо намекнул, что Томас остался с моей подругой на всю ночь.
— Ну, сейчас и проверим.
— Мне кажется, или ты ревнуешь?
— С чего бы?
— Не знаю. Просто ты сказала это с такой интонацией, что…
— Я рада за них! Ясно? — это получилось сказать намного громче, чем планировалось. — Извини. Видимо я ещё не отошла от вчерашнего.
— Ну, да. Оно и видно.
— Пошли уже.
К счастью, мы без приключений добрались до моей комнаты. Хелен и Томас мирно спали в НАШЕЙ кровати. И судя по их голому виду, не сложно было догадаться, что происходило ночью. Я даже немного позавидовала.
— Сонное царство, подъём! — Я скомандовала не задумываясь.
— Что такое? Что происходит? — Томас приподнялся, не понимая, что происходит.
— Я, конечно, всё понимаю. У вас назревают отношения и всё такое. Но, если вы забыли, у нас есть дела поважнее.
— Какие? — Хелен тоже села, прикрывшись одеялом.
— Ну, не знаю. Например, как спасти мою маму.
Томас, увидев Алана, тут же сменил милость на гнев: — Ты ему рассказала?
— Да. Так получилось.
— Совсем с ума сошла? Я же сказал — никому не говорить.
— Эй, полегче. Ты обороты-то сбавь. — Алан за меня заступился.
— Успокойтесь! — нужно было срочно остановить эту перепалку. — Да, я всё рассказала, потому что доверяю Алану.
— И я помогу освободить Анжелу, — Алан приобнял меня за талию и посмотрел прямо в глаза, — во что бы то ни стало.
— А, ну, теперь понятно, почему ты ему всё рассказала. Вы переспали? — Томас никак не мог угомониться.
— Томас, хватит. — Хелен слегка одернула его за руку. — Мы должны действовать сообща.
— Ладно. Прости, брат. Не знаю, что на меня нашло. — Ему нелегко было это признать.
— Проехали. — Алан даже и не думал обижаться. — Давай одевайся. Разговор есть. Простите, дамы, но это должно быть наедине.
Томас тут же оделся, и они с Аланом вышли в коридор. Хелен долго не сводила с меня вопросительный взгляд. По её выражению трудно было понять, о чём она думает. Но фантазия явно бурно разыгралась.
— Что? — Я пыталась сделать вид, что не понимаю намёк на разговор.
— Ну, понятно что. Как тебе «первый раз»?
— Какой «первый раз»? Ты что? У нас не было ничего. — Почему-то мне стало неловко.
— Ну да. Ещё вчера вы даже не общались, а сегодня обнимаетесь, за ручки держитесь, не спорите. Между вами точно что-то было, так что рассказывай.
— Хелен, правда. Секса у нас не было, но мы оба признали, что любим друг друга и решили больше не расставаться.
— Наконец-то. Я думала, этот день никогда не настанет. Но если вы теперь вместе, что вам мешает сделать это?
— Вообще-то я вчера напилась и пыталась соблазнить его.
— И-и-и? — Подруге уже не терпелось узнать все подробности.
— Как видишь, ничего не вышло. В Аду «первый раз» должен быть особенный.
— В смысле? — Хелен с трудом удалось подавить смешок, а я всё больше начинала злиться.
— Самой бы знать. Иногда, прям, бесит его принципиальность.
— Значит, Дэвида раскусили? Алан в курсе, что это он предатель? — Подруга немного напряглась.
— Да. Аид тоже знает, но сказал, что магию мне всё равно не вернёт.
— Это паршиво. Мы что-нибудь да придумаем. Знаешь, после того, как я встретила Томаса, мой мир перевернулся. Теперь я поняла, что Дэвид был просто парень, который попался мне по пути. А Томас — это судьба, и…
Хелен резко замолчала и погрузилась в свои мысли. Она была как в трансе — медленно подошла к цветам и как будто начала их слушать.
— Хелен, ты чего? — Я не на шутку испугалась.
— Ты это слышишь? — Её голос дрожал, она была напугана.
— Что слышу? Ты чего?
— Они говорят со мной.
— Кто говорит? Посмотри на меня.
— Цветы. Они говорят со мной.
— В смысле? Что говорят? Объясни, наконец.
— Я слышу разговор Томаса с Аланом. Они говорят о войне.
— Ты серьёзно?
Это было крайне странно. Я ещё не слышала, чтобы индивидуальный дар мог обладать такой силой. Слышать разговор людей на расстоянии — это очень сильно, но иногда даже полезно.
— Хелен, прошу тебя, сосредоточься. О чём они говорят?
— Айзек нападёт через 2 дня. Наши люди ходили на разведку. Из всего отряда вернулись только трое… У Айзека сильная армия. С твоим появлением его сила выросла в разы. У нас осталось не так уж много шансов… И спасение Анжелы не стоит в приоритете.
— Что? — Я на секунду потерялась в пространстве.
Подруга резко отскочила от цветка: — Они идут.
Оба брата вошли в комнату со смешанными чувствами. Их напряжение и волнение чувствовалось за версту.
— Мира, нам очень жаль, но… — Алан взял всю ответственность сказанного на себя. — Мы не сможем освободить Анжелу в ближайшие несколько дней. Прости.
— Алан, — я взяла его за руки, — я всё понимаю. Сейчас главное выиграть войну, а потом займёмся спасением мамы.
— Вы что, подсушивали?
— Нет. Просто у Хелен растет магия. Теперь она может общаться с цветами. В прямом смысле.
— Ну, да. Она же флорист.
— Именно. — Подруга всё ещё была встревожена. — Война начнется через 2 дня. Почему Мира не может получить свою магию? Алан, поговори с Аидом.
— Всё не так просто. Отец твердо сказал, что не вернет магию, а
