перед богом Вастаи.
– К чему доказывать очевидное? Разумеется, не исполнил! Это ясно как божий день. Он пользовался всеми благами скамьи, прикрываясь великою жертвой, а как дошло до дела… – Зизуми закусила губу. – Меня всегда удивляло, неужто Мават не видит себялюбия отца? Или видит, но отказывается признавать? Впрочем, что он мог предпринять? Перед Глашатаем мы бессильны. Мы уже хлебнули лиха с бездарным правителем и хлебнем снова.
– С вашего благословения, матушка.
Зизуми горестно засмеялась:
– По-твоему, я настолько стара? Нет, меня еще не посвятили в Матери Безмолвных, когда отец Мавата взошел на скамью. Насчет Гибала не отрицаю. Пойми, я знала о его интригах. Знала, что он причастен к исчезновению Глашатая. Если отец Мавата не исполнил свой долг, то лишь по вине брата. Но Мавату я сказала правду – я поступила так, чтобы защитить его.
– Матушка, Гибал не просто жаждет сместить Мавата, – собравшись с духом, выпалил ты. – Он задумал убить бога Вастаи. Якобы, не получив обещанной жертвы, Ворон погибнет.
Зизуми одарила тебя негодующим взглядом.
– Умоляю, поверьте! Я слышал это собственными ушами, хотя Гибал не догадывался о моем присутствии.
У матушки перехватило дыхание.
– Господин Мават уверен, что этому не бывать, – поспешил заметить ты. – Однако он намекнул… Намекнул, будто лес… лес более не влияет на расстановку сил.
– Безмолвный бог редко являет свое могущество, – согласилась Зизуми. – Совершенные им немногочисленные подвиги случились много веков назад, да и те можно по пальцам перечесть. Сказать по правде, меня пугает безмолвие леса. Столько событий, а от него ни напутствия, ни предостережений. Ни намека, какие действия предпринять. Впрочем… вдруг тебе известны наши тайны?
– Матушка, моя нога никогда не переступала порог Обители Безмолвных, – горячо возразил ты. – Мне туда нельзя.
Зизуми одобрительно кивнула:
– Разумеется. Безмолвный бог не прибегает к помощи сакралов, в отличие от аватара. Зрея в яйце, он диктует свою волю иначе. Но… Более ничего открыть не могу. Да и затяжное молчание – еще не повод для тревоги.
– Не знаю, известно ли вам, но вчера в городе сгорел дом. Люди в недоумении, говорят, лес всегда берег их от пожаров, – заметил ты. – А потом ливень, он хлынул, едва мы погасили пламя, весь город затопило.
– Наслышана. Наводнение добралось и до крепости.
– На постоялом дворе поселился иноземец из града Вускции. Сам он родом издалека, однако часто наведывается в град. Он настрого запретил пить из всякого колодца, предварительно не процедив воду через тряпицу, сложенную во много раз. Еще иноземец велел хозяйке кипятить процеженную воду, дабы постояльцы не слегли с хворью, которая в свое время бушевала…
– Бушевала в граде Вускции, – перебила Зизуми. – Такое случается, если питьевая вода смешивается с отбросами. Но у нас такого не водилось отродясь. Лес защищает нас от хворей.
– Уже хворают ребятишки из соседних домов, – заверил ты. – Постоялец бродил по округе, стучал во все двери, предостерегал людей. Он-то и поведал нам о беде. Все утро я таскал ребятишкам кипяченую воду – по словам иноземца, только обильное питье спасет их от смерти.
– Вот видишь! – торжественно провозгласила Зизуми. – Ты усомнился в могуществе леса, а он меж тем послал человека, чьи знания подоспели очень вовремя.
– Подоспей они вовремя, дети не оказались бы при смерти, – возразил ты. – И потом, многие отказываются внять предостережению, всецело полагаясь на защиту леса.
– Безмолвный бог невероятно могущественен. Однако он всегда поступает по-своему, когда и как ему заблагорассудится. Да и безмолвным его прозвали не случайно. А ребятишки… – помедлив, добавила Зизуми, – они очень плохи?
– Очень, – вздохнул ты. – И если иноземец не ошибся, недуг распространится стремительно, не щадя ни старого, ни малого.
Зизуми помолчала, глядя в огонь.
– Тиказ так и сидит на площади?
– Да, матушка.
– О ней есть кому позаботиться?
– Друзья и слуги присматривают за нею по мере сил.
– Ее забастовка – прямой укор Гибалу, ведь ни Глашатай, ни совет не могут ни отыскать Мавата, ни призвать его к ответу. – Зизуми покачала головой. – И распорядители посрамлены не меньше. В правящих кругах зреет раскол. Но Тиказ тоже хороша! Или ты не сообщил ей, что Мават не убивал ее отца?
– Пытался, но она и слушать не желает, – соврал ты. – Тиказ подстерегла меня и велела передать Мавату, что расправится с ним. Боюсь, она… слегка повредилась умом от горя.
– Станет упорствовать, Гибал выдворит ее силою, – предостерегла Зизуми. – Не в открытую, разумеется. Натравить на женщину стражников средь бела дня… Такое деяние осрамит его пуще прежнего.
– А не пошлет ли он… тех двоих? – осведомился ты. – Гибал им явно благоволит.
– Немудрено. – Зизуми буквально источала презрение. – Подкидышей отправляют на воспитание в крепость, растят подле преемника Глашатая. Кому-то известна тайна их рождения, точнее, родства, а нам остается только гадать.
Она тяжело вздохнула.
– Я старалась относиться ко всем троим одинаково. В граде Вускции от близнецов не шарахаются как от чумы. Даже в Вастаи они изредка, но попадаются, и лес нас до сих пор не покарал. Вот только… – Она слегка, чуть заметно поежилась. – Когда я смотрю на этих двоих, меня одолевает тревога. Уверена, они знают. А как иначе?
– Так их отец – Гибал? – сообразил ты.
– У меня на сей счет нет ни малейших сомнений. Только напрасно они надеются унаследовать за Гибалом титул. Никакая Матерь Безмолвных не одобрит их кандидатуру. Не в Ирадене.
– А если скамью перенесут в град Вускцию? Молва гласит, будто Гибал добивается этого всеми силами. Он пренебрег лесом, пренебрег Обителью Безмолвных. И с тем же успехом пренебрежет советом, чье слово не имеет веса за пределами Ирадена.
– Ни здесь, ни в граде Вускции ему не удастся обойти закон. По крайней мере, пока Ворон не разорвет соглашение с лесом. Впрочем, этим двоим не обязательно гонятся за титулом, чтобы снимать сливки со своего родства с Глашатаем. Но тут многое зависит от того, насколько он им доверяет… Хотя они ведь присутствовали при твоем допросе у Гибала. О да, – улыбнулась женщина, перехватив твой недоуменный взгляд, – ты поступил очень мудро, пригласив в сопровождающие лорда Дэра.
– Я боялся не вернуться с той встречи живым, – признался ты. – А так остался бы свидетель моих злоключений.
– Вот как, вот как, – пробормотала Зизуми. – Мне о многом предстоит подумать.
Сообразив, что аудиенция окончена, ты попрощался и поспешил обратно, через крепостные ворота на площадь, где по-прежнему восседала Тиказ. Две молодые особы – по всей видимости, ее подруги или союзницы – болтали в уголке, притворяясь, будто заняты досужими сплетнями, а сами не спускали глаз с дочери убиенного Радиха. Держась от нее
