не почувствовала, что ноги перестают ее слушаться. Свернув туда, где прежде стояла «Медовая нора», Вик натянула оголовье, опустила маску, включила костюм и нырнула вперед, скрывшись под песком. Там, где она была свободна и ничто не могло ей помешать.
Повсюду виднелись яркие объекты — желтые и оранжевые пятна крупных трофеев, рай для добытчика, богатства, принесенные сюда от самой большой стены. Были тут и сами богачи. Вик увидела впереди очертания попавшего в песчаную ловушку человека, — скорее всего, было уже слишком поздно, но она все же сформировала под телом столб из песка, отправив его на поверхность. Она видела погребенные и расплющенные дома. Постоянно приходилось огибать обломки. А дальше впереди, там, куда она до этого бежала, — трехэтажное здание, которое она хорошо помнила, дом кошмаров, полностью заключенный внутри дюны. Никто больше не пострадает в этом здании. Их страдания уже закончились. Здание было заполнено песком.
Вик скользнула в разбитое окно, уплотняя вокруг себя песок, чтобы защититься от осколков стекла. Стены внутри покосились, здание почти обвалилось и могло бы рухнуть, если бы не низкая бетонная стена сзади, удерживавшая песок. Вик подстроила маску под рыхлый песок внутри «Медовой норы». Повсюду виднелись яркие пятна тел, столов и стульев, отблески стеклянных кувшинов и бутылок. Она промчалась через большой зал, затем через перила балкона — вернее, через то место, где раньше стояли перила. Вдоль третьего этажа тянулся розоватый воздушный карман — песок туда не добрался. Вик начала перемещать тех, кого могла, в сторону воздуха, но поняла, что уже поздно. Слишком поздно. Даже если люди успели вдохнуть полной грудью, когда все случилось. Даже если они закрыли рты. Несколько минут — и смерть. Мать умерла, так с ней и не попрощавшись.
Вик увидела дверь в комнату, где с ней случилось то, чего она так и не смогла забыть, — целую, невредимую и наглухо запертую, так что никто не знал, что там за ней, кроме тех, кто находился внутри. Никто. Теперь они задохнулись.
На экране маски светился ярко-зеленый индикатор полного заряда. Костюм был готов к глубокому нырку, в нем хватало заряда, чтобы удержать целый мир, чтобы выдержать столб песка и воздуха, который всегда давил на Вик. Но воздуха в легких оставалось лишь на минуту-другую. Сердце отчаянно колотилось, сжигая кислород. Она оказалась к этому не готова. Не готова к тому, что ее мать умерла.
Кричать под песком было бесполезно — никакие другие дайверы все равно не услышали бы ее криков. Ей некуда было выплеснуть ярость. Но что-то взорвалось внутри Вик, будто большая стена, державшаяся многие годы. Стена рухнула, выплескивая гнев и злость, и Вик ощутила прилив энергии, хлынувшей в ее костюм. А вместе с ней — невероятную силу, способную поднять любой двигатель или автомобиль, сорвать крышу с древнего пескоскреба.
Земля задрожала и вспучилась, песок надавил снизу, и «Медовая нора» поползла вверх. яростно скрючив пальцы, Вик кричала что есть мочи под песком, где ни один дайвер не мог ее услышать; в рот и на язык ей сыпался песок, пропитанный пивом и напоминавший о кошмарном прошлом. Мир загрохотал и накренился, затрещали стены, и песок потек из отверстий, из окон и дверей, будто теплый мед, будто кровь с молоком, изливаясь из этого чудовищного места, где давно было похоронено прошлое. «Медовая нора» поднялась из пустыни и, вздрогнув, осела на дюны.
«Медовая нора» — полная отплевывающихся, кашляющих, ошеломленных и мертвых людей — была тошнотворным образом спасена. А Вик, вновь измученная, напуганная и плачущая, как когда-то здесь же, рухнула наземь у двери своей матери, открытой двери матери, и кровь на этот раз текла только из ее ушей и носа.
Часть 5. Стук во врата рая
45. Безмолвный рассвет
Коннер
Слышался отдаленный рокот — звук барабанов, тяжелая поступь, могучий пульс некоего бога. Коннер знал этот звук, напомнивший ему гром далеко на востоке. То был приглушенный грохот повстанческих бомб, предвещавший хаос, смерть, покрасневшие дюны и рыдания матерей. Кинув ложку в миску с похлебкой, Коннер вскочил из-за пропитавшегося пивом стола в «Медовой норе» и бросился наверх предупредить мать.
Он перепрыгивал через две ступеньки. Его догнал брат Роб. Пока они бежали по балкону, вдали раздались новые взрывы. Опасность. Насилие. А может, ничего особенного. Может, это просто стреляли из пушек, празднуя обнаружение Данвара. Коннер едва не почувствовал себя глупо, будто мальчишка, который в панике бросился к матери, ища спасения и совета.
Коннер распахнул дверь ее комнаты, зная, что внутри нет клиентов, только его сводная сестра Лилия, появившаяся из Ничейной земли. Едва шагнув в комнату, он вдруг ощутил подземный грохот, отдавшийся в подошвах отцовских ботинок, и понял, что происходит. Он понял, что это не обычные бомбы. Чудовищный грохот и невероятно громкий шорох означали, что на них наступает песок.
За короткое мгновение между двумя ударами сердца, пока нарастал шум, пока мать кричала сыновьям, что нужно бежать, задержать дыхание, у Коннера возникла лишь одна мысль — броситься на кровать, защитить девочку, за которой он ухаживал последние два дня. Он метнулся через комнату, Роб следом за ним, и, когда они уже преодолели полпути, волна песка врезалась в «Медовую нору».
Пол под ногами Коннера накренился, будто некий бог выдернул из-под них ковер. Он упал. Послышался звук ломающихся дерева и жести, разлетелось вдребезги стекло, внезапно наступила темнота, раздался треск, и на Коннера и его семью хлынул пустынный песок.
Он едва успел услышать, как мать кричит, чтобы они задержали дыхание, когда песок придавил его, забившись в нос и между губами. Прижатый к полу, он ощущал у себя на спине вес десятерых невидимых противников, чувствуя рядом присутствие своего брата Роба. Он попытался запомнить, где его брат — и где его мать, — а потом песок поглотил их всех.
Кромешная тьма. И остатки тепла в песке от солнечных лучей. Полная тишина. Только пульс, который он ощущал в сдавленной шее. Пульс в висках. Он не мог вздохнуть, не
