И я поняла, от кого мне достались эти белые кудряшки.
― Наверное, так случилось потому, что полноценным не нужны блага цивилизации. Мы не мерзнем, обычно не болеем, не испытываем проблем с поиском и добычей пищи. Заснуть тоже можем в любой пещере или на скале, ― с детской гордостью заявил братец, подставляя под мои поглаживания другую пушистую щеку. ― И вообще, инстинкты берут свое.
― И под каждым ей кустом был готов и стол, и дом. Да-да, и проблем с мозгами хоть отбавляй, ― проворчала я. ― Так, маменьки и папеньки. Хватит дурью маяться. Идемте домой.
― Мы дома, ― хлопнул огненными ресницами братец.
― Нет, вы не дома. Вы в вечной осаде в какой-то дыре, где даже ребенку поиграть не с кем, а родителям негде уединиться, чтобы других детей наделать. Хватит. Все уже всем доказали, какие они самостоятельные и умные. Можно расслабиться и немного пожить в нормальных, человеческих условиях.
― Не хочу! ― взвыл Арни и его перья вспыхнули. Но поскольку я держала его за пушистую щеку, я за нее и подергала, как непослушного ребенка за ухо. ― Ай! Там заставляют ходить в нору и сидеть неподвижно! И часами слушать какого-то незнакомого нудного врага! Даже спать не разрешают при этом, жестокие!
― Это называется школа и учитель, ― разгадала я причину фениксового негодования. ― Да, учиться полезно, хотя иногда противно. Ничего, подберем тебе программу поинтереснее. Зато там можно веселиться с другими детьми.
― Не нужны мне другие! ― снова надул клюв молодой феникс.
― Угу, я вижу, как они тебе не нужны. И посмотри — мама с папой совсем не против пожить как люди. Неужели ты такой эгоист, будешь им мешать?
Хитрость и манипуляция. Но иногда без них в воспитании детей не обойтись.
― Я сильный! И уже был взрослым. Вот верну свой огонь и снова им стану.
― Конечно, вернешь. А пока можно играть с лисятами, например, есть конфеты и спать в мягкой кровати. Вы собрались? ― это я обернулась к резво шуршавшим у дальней стены «родителям».
Чудно, кто мешал им раньше съехать из этой норы и поселиться под куполом? Хотя догадываюсь, конечно. Но теперь точно не собираюсь оставлять все на самотек.
Этому миру давно пора повзрослеть. И если для этого нужна курица с образованием педагога дошкольного воспитания — так тому и быть.
― Тук-тук, ― внезапно донеслось от входа знакомым голосом саламандра и секунду спустя в пещеру просунулась рогатая морда в лавовых трещинах. ― Курица тут? Я вот принес! Занимайся.
И перед нами поставили огромный короб, наполненный множеством самых разнообразных и разнокалиберных… яиц.
Дейлен Албаази
― Нет, ― ужаснулся я, глядя на внушительную горку будущих чужих детей, сложенную прямо на пол возле кровати. ― Уносите это обратно. И вот этих тоже забирайте. ― Я попытался оторвать от своей шевелюры трех саламандрят.
Те оттуда так и не удосужились слезть.
― Я заберу, ― хмыкнул незнакомый мне мужчина крупного телосложения и осторожно протянул руку к мелким. ― Оу!
Один из детенышей с удовольствием цапнул его за эту руку. Точнее, цапнула. Одна из самочек.
― Ладно, а если так? ― У мужчины в руках появился небольшой бурдюк из той самой серой ткани, в которую раньше была обмотана курочка.
― Отставить самоуправство, ― сердито заявила чем-то сильно озабоченная Адэрин. Она явилась в академию всего пять минут назад, зато вся облепленная новой родней и чужими яйцами. ― Убери, им пока вредно.
― Откуда ты знаешь? ― начал было саламандр — я уже догадался, что это и есть настоящий папаша троицы. ― Понемногу — всем полезно. Я ж не дам им литрами лакать, как ты по дурости умудрилась.
― Я щас тебе самому по жопе дам! ― окончательно рассердилась Ада и так глянула на спорщика, что даже мой внутренний василиск прижал гребень к голове. Ого! ― Сначала нормальное питание, полное обследование и здоровый сон, а потом уже энергетическая подпитка. И не смей бухтеть, сам сказал, что я лучше всех в этом мире знаю, как обращаться с детьми!
― Бу-бу-бу, ― сердито проворчал себе под нос саламандр и убрал бурдюк.
Выглядел он при этом не как нормальный взрослый мужик, каким казался еще минуту назад, а как обиженный младшекурсник.
― А что это за серая ткань? ― решил я перевести разговор, чувствуя некую мужскую солидарность.
Адэрин совсем на детях в последнее время помешалась.
― Это? Шкура моя. Сброшенная. Выглядит не очень, но свойства долго не теряет, ― машинально пояснил мужчина, глядя, как его троица охотно перебирается с моей головы на руки к Адэрин.
И там по одному только слегка строгому взгляду превращается в человеческих детей, дает себя осмотреть, ощупать и обтереть неизвестно откуда взявшимся полотенцем.
― Вот шкурой и будешь расплачиваться, помимо всего остального, ― заявила моя курочка, как только убедилась, что с детьми все в порядке, и обрядила всю троицу в детские комбинезончики, подсунутые кем-то из лекарей.
― За что? Это ты мне так-то денег должна за то, что почти весь эликсир вылакала и потратила на свое взросление, ― хмыкнул мужчина.
― За детский сад! ― рявкнула на него окончательно выведенная из себя огненная курица.
Я только моргнул, а на месте милой девочки с белыми кудряшками уже раздулась от злости здоровенная очень пушистая птица цвета самого горячего пламени.
― Какой сад? ― спросили мы вдвоем.
― Угу, зачем детям деревья? Они их сожгут. Неумехи еще, ― добавил саламандр.
― Я с вами с ума сойду. ― Так же мгновенно сменившая облик на человеческий курочка устало вздохнула и посмотрела на меня: ― Любимый, спаси меня.
― Как? ― Я решил на всякий случай уточнить.
Потому что вряд ли она просит забрать и унести ее от всех этих чужих яиц подальше. Слишком уж носится с ними, будто с родными.
― Позови, пожалуйста, кого-нибудь вменяемого из взрослых. Наших взрослых, я имею в виду. Потому что чем дальше, тем больше мне кажется, что только под куполом для больных еще остались существа с нормальными мозгами. А внешние променяли способность нормально думать на пещеры и шкуры.
― Скорее на силы и второй облик, ― вздохнул я, ощущая себя буквально цыпленком перед огромной махиной саламандра.
Если бы его дух парил рядом, он бы не умещался во всей академии, хвост точно бы
