ни у кого больше не было такого разрушительного оружия. А вызволить Нолу это побочное.
Кофе приготовился и Клим осторожно отпил горячий напиток, приводящий в чувство.
— Это в какой же самолет пропустят вооруженного человека в экзоскелете? — удивился он.
— Ну, нас подбросит туда другая ЧВК, — улыбнулся Сергей. — Хорошие парни, которые доказали, что им можно доверять.
— А там они помогут?
— Они не будут участвовать в штурме аэродрома, так как по закону не имеют права, а хорошими отношениями с властями они дорожат. Но прикроют наше отступление, если у нас возникнут сложности.
— Наше?
— Конечно, — с притворно приторной улыбкой Сергей повернулся на кресле к Климу. — Мы же команда, помнишь?
— Мы не команда, ты сам сказал, — запротестовал Клим. — Тебе хватит поддержки Лесакова.
— А я не лечу, это же очевидно самоубийственная миссия, — закручивая бутылку с коньяком, прохрипел профессор Лесаков.
На компьютер пришло уведомление.
Сергей повернулся к экрану и прочитал сообщение в чате.
— Отлично! Вылетаем через 6 часов из Остафьево.
Клим нахмурил брови:
— Остафьево? Это что?
— Ты его не знаешь, это для богатых, — иронично ввернул Летун. — Бывший аэродром НКВД. Сейчас аэропорт совместного базирования для частных бизнес-самолетов и военно-воздушных судов. Ну же, Клим, улыбнись. Мы летим вызволять твою Нолу.
Глава 19. Пётр Быкаров
Открыв глаза, Нола резко вскочила и осмотрелась. Врагов вокруг больше не было. Сколько она пробыла в отключке, она не знала. Но явно больше, чем могла себе представить. За это время её поместили в светлую камеру с приглушенным желтоватым светом. На неё надели белый хлопковый комбинезон вместо её красного костюма. На белом столике в посуде из пенопласта стояла дымящаяся еда и апельсиновый сок.
Вся мебель приварена к полу. Две стены из белого металла. Две стены из прозрачного очень толстого стекла.
Попытавшись разбить его кулаком, Нола услышала хруст и закричала. На стекле осталась её кровь. Костяшка среднего пальца съехала вбок, вывих причинил ей такую боль, какой Нола не испытывала очень давно. Она с непониманием уставилась на свою дрожащую разбитую руку.
Как?
Нола сначала не сообразила, но вскоре поняла, как. Она подняла глаза к светильникам, что испускали приглушенный желтый свет. Здесь её силы не действовали. И, несмотря, на боль, Нола закрыла глаза с подобием облегчения, словно сверхсила лежала на её плечах тяжелым грузом, а её отсутствие дарило ей освобождение.
Она подошла к стеклу и устало оперлась на него лбом. За пределами её камеры темнел просторный современный коридор. Вдоль него периодически стояли вооруженные охранники. Источников света в коридоре не было, но в потолке периодически проглядывали световые шахты, впускающие естественное освещение.
Неожиданно, где-то далеко в конце коридора хлопнули двери. И послышались шаги. Акустика в тюрьме Нолы оказалась так хороша, что слышно было даже, как приближающийся человек откусывает яблоко.
— Ты знаешь, что в античном мире люди не отличали синий цвет? Нигде, ни в какой древней книге, ни в одном священном тексте, ни в какой античной культуре нет ни единого упоминания синего цвета, — раздался размеренный глубокий голос немолодого мужчины. — Как думаешь, почему?
Всё ещё изнывающая от боли травмированной руки, Нола сдвинула брови:
— Вы говорите со мной?
Приближающийся голос продолжил:
— Причина, по которой это произошло, лежала даже не в особенностях их цветовосприятия, не в генетике и не в биологии. А в языке. В языке, на котором они говорили. У них просто не существовало такого понятия, как синий. Они не мыслили этой категорией и не осознавали, что такой цвет существует. Чему нас учит эта информация? Что для человеческого разума всё то, что им не осознается, для него не существует! Категории мушления определяют реальность. Язык ограничивает наши мысли. Это называется лингвистической относительностью. Мы не увидим некоторых вещей, если не будем знать, на что смотрим. Такова особенность работы мозга. Это работает и в обратном направлении. В нашем глазу есть слепые пятна. Зоны сетчатки, которые не воспринимают зрительную информацию. Но разве мы видим пустоты, пробелы, черные или белые пятна в поле нашего зрения? Нет. Мы видим цельную картинку. А почему? Потому что наш мозг интерпретирует реальность. Он дорисовывает или стирает её, устраняя конфликт, устраняя препятствия, несоответствия. Всё это нужно для простоты нашего восприятия.
Вскоре говорившего стало возможным разглядеть.
Седовласый высокий мужчина с аккуратной бородой, немного с лишним весом, в белом костюме без галстука. Небольшие очки в тонкой оправе поблескивали на загорелом лице. Он периодически откусывал яблоко и продолжал говорить:
— А социальная инженерия, учитывая все эти факты, придумала потрясающую вещь! Оказалось, что можно удаленно редактировать восприятие людей, всего лишь рассказывая им или наоборот умалчивая о некоторых вещах. Это не технология, не магия, а работа с внедрением понятий. Новых категорий мышления. Или же наоборот, обрубанием доступа к определенным понятиям. Это делается для поддержания порядка в одних государствах и для создания нестабильности в других в масштабе эпох. Такими вещами занимаются политтехнологи и специалисты прикладной психологии масс
