находились женщины. Молодая некрасивая толстуха и женщина без зубов. Впустивший их мужчина показал на свободную кровать и вышел. Остальные также молча покинули комнату.
– У нас есть четверть часа, – заговорил Ратмир. – Внимательно слушайте и запоминайте. В Лихой пяди вы в безопасности, пока соблюдаете правила. Не начинайте разговор первым. Не пяльтесь на людей. Поесть можно в трактире. Там тоже безопасно, пока вы молчите и смотрите только в тарелку.
– А почему они вышли?
Плантажа потрясывало. Он вцепился в кошель и испуганно озирался.
– Нам выделили четверть путника. Каждому новичку даётся время для уединения. Чтобы человек мог пообщаться без посторонних или передать тайнопись. На улице вас обязательно подслушают. Сейчас – железная анонимность. Правила сторонщиков соблюдают все или умирают. Понятно?
– Да, – пискнул Угодник и сильней прижал кошель к груди.
– Дайте сюда, – Ратмир отобрал деньги и положил их на пол. – Кошель и другие личные вещи держите на виду. Вот здесь. Так вы показываете уважение к правилам. Никто их не тронет. Если попытаетесь спрятать, будет наказание.
– К-какое?
Голяшка видел, что лекарь крайне напуган. Придётся отвлечь разговором и посидеть с ним, чтобы успокоился.
– Давайте, начнём с начала. Я и есть Лукос Шварц, – начал Ратмир, мило улыбнувшись. – Меня наняли для поиска отравителя. Помните? Моя репутация о чём-нибудь говорит? – Плантаж кивнул. – Отлично. Значит, верьте мне. Молчите и живите спокойно. Три дня выдержите. Уверяю, здесь безопасней, чем в городе. Захотите прогуляться, вас никто не тронет. Договорились? Вот и хорошо. А теперь расскажите, что задумали Гидон с Мортусом? И напоминаю, что воевода ищет вас по всему городу. От вашей честности многое зависит.
Плантаж молчал.
– Как хотите. Можем вернуться. Пойдёмте, доставлю вас к воеводе.
– Нет! Я готов, да. Всё, всё. Да, да.
Лекарь, наконец, собрался и рассказал Ратмиру о заговоре против барона. О том, что друзья видели в Плантаже нового наместника. Угоднику нужно было ворожбой вынудить Бадьяра собрать знать. А бомбы он не ворожил, он не виноват.
– А как именно Гидон с Мортусом собирались сместить барона?
– Не знаю, – сознался лекарь. – Я старался поменьше спрашивать. Меня попросили зелье, я и купил.
– Стоп. Вы не сами изготовили зелье для Бадьяра?
– Нет. Я попросил зельевариуса Шороха.
– Сказали зачем?
– Нет, что вы. А он и не спрашивал.
«Плантаж в волнении превращается в дурачка. Не мог Шорох не спросить. Значит, догадался, но не подал виду, – подумал Ратмир. – Теперь понятно, почему подельники выбрали лекаря на роль куклы».
– Вернёмся к отравленным бомбам. Есть версия, как злоумышленник похитил ваши настойки?
– О, благородный Шварц, значит, вы верите, что я невино…
– У нас мало времени! – перебил Ратмир. – Скоро вернутся сторонщики. Думайте, Плантаж, думайте. Кто имеет доступ к завороженным порошкам в вашем доме?
– Никто, кроме меня.
– Дверь в лавку всегда закрыта?
– Да.
– И во двор?
– А зачем? – растерялся лекарь. – Там купленный мною пацан-мастеровой трудится. Да девчонка новенькая. Сама напросилась, по вечерам помои выносит.
– Что за девчонка? Как зовут? Как выглядит? Где живёт?
– Зовут? – нахмурился Плантаж. – Я как-то не спросил… Выглядит? Как все оборванки. А! Вспомнил! Она самогонщица, где-то с окраины.
Ратмир отсидел час, за который лекарь успокоился. Плантаж убедился, что никто не смотрит в их сторону, сторонщики молчат и заняты собой. Выходя из Лихой пяди, Голяшка наметил два пути поиска. Неизвестная девочка-самогонщица, кравшая ингредиенты. И зельевариус Шорох, удивительно не поинтересовавшийся, зачем Плантажу редкое зелье манипуляции.
– Внимание! Внимание! Жители и гости Зелёной долины! Слушайте наказы! – кричал глашатай на судной площади. – По наказу воеводы Гидона Навылет, городские ворота по-прежнему открываются раз в день. Вход строго через ритуал разоблачения, – толпа недовольно зароптала. – Чтобы скрасить скуку любимым подданным, наместник короля барон Бадьяр Широкий назначает на завтрашний день игрища, – люди оживились. – Тропа смерти и собаки!
Жители радостно закричали. Глашатай развернулся на небольшом выступе и поклонился лику короля, изображённому на столбе высотой в четыре этажа. Вместо того, чтобы осторожно спуститься, ловко спрыгнул, пользуясь родовой силой. Несколько стремительных кувырков в воздухе и эффектное приземление. В Сычигорье наступил синий день. Люди с голубыми глазами получили прирост ловкости.
Четыре высоких статуи, разбросанных по городу, служили жителям не только напоминанием о могуществе короля – в баронствах и Стороне стояло множество столбов поменьше – но и местом оглашения наказов барона и властной четвёрки. Залезть по почти голому столбу на мелкий выступ не простая задача, поэтому в глашатаи набирали людей синего рода. В обычные дни они не спеша карабкались, зато в свой день оттягивались по полной. Несколько прыжков вверх, чтобы забраться и один, чтобы спуститься. Громкий голос и отличная память были вторым условием статуса. Грамотность глашатаям запрещали, поэтому наказы запоминали наизусть. Кроме того, они имели право прикоснуться к статуям короля. Великая честь для Сычигорья. Никто не имел право касаться ни короля, ни его статуй.
Утром Тациту Волиусу не пришлось выдумывать оправдания. Книгочей через мальчика-посыльного передал извинения, что не успевает к
