ударив по своим коленям ладонями. — А то я уже успела подумать, что мы поймали не того. И то, что о тебе рассказывают — бред собачий.
— А на вопрос ответите? — я подкинул огненный шар вверх.
Языки пламени облизали потолок и фаербол вернулся назад. Ближе к ладони.
Фанатка подняла руки, набрала в грудь воздуха и запела:
— Б-о-о-о-же, спа-а-а-а-ртак храни! Дай ему си-и-и-и-лы…
— Чтоб победил он все-е-е-е клубы страны, — присоединились скинхеды, окружающие нас.
Кажется даже аристократы были в небольшом шоке от происходящего.
— Боже, Спарта-а-а-а-к храни! Да-а-а-й ему си-и-и-и-лы! Чтоб победил о-о-о-н во имя Москвы! — толпа фанатов в едином порыве проорала оставшуюся часть кричалки.
Девчонка захлопала в ладоши в определенном ритме, с поддержкой других людей в красно-белых шарфах.
— То, что вы скинхеды и футбольные фанаты — это ясно, — хмыкнул я. — От меня вам что надо?
Девица улыбнулась и положила ногу на ногу. Она одета в джинсы, гриндерсы и майку с изображением подруги Микки Мауса. Мини.
Не мерзнет. Значит в доспехе. Только в каком? Огненном?
— Нам хорошо заплатили, чтобы мы решили одну маленькую проблему, связанную с тобой, — наконец ответила фанатка. — Поэтому предлагаю перейти к делу.
Я активирую каменный доспех.
— Да. Не будем терять время, — улыбаюсь и хрущу костяшками кулаков.
Сейчас и проверю в деле, как меня обучил Дамир Шамильевич. Перед турниром у Морозова практика не помешает.
— Не так быстро, малыш, — уголки губ незнакомки слегка дернулись. — Ты же не принял нас за безмозглых фанатов?
Я нахмурился.
Аристократы почему молчат? Не хотят, чтобы я слышал их голоса? Наняли шавку, которая решит их проблемы, а они просто посмотрят, как она меня умывает. Такой план?
— Одно неверное движение и твоя мать умрет.
Девчонка кидает к моим ногам несколько снимков полароида. Я пригибаюсь, поднимаю фотографии с заснеженного пола. На одной из них мама сидит на стуле. С газетой «Спорт-Экспресс» в руках. На следующем снимке можно разглядеть заголовок. «Спартак — Галатасарай 3:1. Товарищеский матч». И дату.
Вчерашняя. Черт!
— Если каждый час я не буду отзваниваться по определенному номеру, то ее убьют, — как бы невзначай произносит фанатка и вертит огромным сотовым телефоном в руке. — Так что остынь, малыш.
Кажется меня впервые загнали в тупик. Ладно. Поиграем по их правилам. Матерью рисковать нельзя. Надо узнать, чего они хотят.
— Чего вам надо? — я сжимаю челюсти от злости. Деактивирую доспех.
Фанатка красно-белых грациозно взмахивает ручкой, предоставляя слово Алдонину.
— Ярослав Игоревич сказал, что это ты был инициатором побега этой твари, которая убила наших детей, — ТТ, направленный на меня, дрожит в руке аристократа.
— Вы же знаете, кто виноват на самом деле, — осторожно произношу я, чтобы Афанасий случайно не психанул и не выстрелил.
— Заткнись! — орет он, подбегает ближе и тычет дулом прямо мне в нижнюю челюсть. — Один выстрел и тебя больше не будет! Слышишь, щенок?! Не будет!
— Я знаю, что потерять ребенка это настоящая трагедия…
— Заткнись! — орет он снова и давит на ствол. — Я клянусь, еще одно слово и я прострелю тебе башку.
— Спокойнее, — девчонка подходит к нам, кладет руку на запястье взбесившегося аристократа и тот под давлением опускает пистолет. — Мы уже все решили. Неважно кто виноват. Вы хотели, чтобы виновный понес наказание, и он понесет. Так или иначе.
Фанатка переводит взгляд на одного из своих лысых друзей и делает движение головой.
— Дайте ему лопату, — приказывает она.
Парень в красном шарфе подходит ближе и протягивает мне инструмент. Девица достает из-за пазухи камеру, отводит крышку в сторону и наводит на меня объектив.
— Мы запишем небольшое видео для твоей матери, — усмехается она. — Ты же местная звезда, верно? Должно быть уже привык к вниманию. Два эфира за один день — вот это удача!
— Вы же не думаете, что я действительно буду рыть себе могилу? — с издевкой в голосе интересуюсь я.
— Думаем. Ведь сразу после этого мы отпустим твою мать, — фанатка поворачивает голову к аристократу. — Я правильно говорю?
— Пусть этот сукин сын сдохнет, а его мамаша мучается также, как мучаемся мы, — огрызается Алдонин. — Пусть она поймет, каково жить и знать, что твой ребенок умирал в муках!
Теперь все понятно. Карты раскрыты. Моя смерть принесет отмщение моей матери. Вот главная цель. Осталось только понять, как отсюда выбраться и обломать их планы.
— Ступай! — один из фанатов тычет битой мне в спину.
Я поддаюсь, беру лопату и всей компанией мы направляемся в сторону выхода. Но не того, откуда я пришел. Того, что со стороны леса.
— Давай быстрее. Я должна позвонить через… — лысая смотрит на часы. — Через двадцать семь минут. Если хочешь, чтобы хотя бы твоя мать осталась жива…
По вытоптанной тропинке мы прошли вглубь леса. Остановились среди трех заснеженных сосен. Тут уже предусмотрительно развешано несколько фонарей. Люди с битами окружили меня. Алдонин снова прицелился в мою голову.
— Осталось двадцать минут, — фанатка вновь посмотрела на часы.
Видно, что в моих новых знакомых нет ничего святого. Они готовы похоронить мальчика практически заживо. Слышал, что в девяностые это частая практика среди бандитов. Но, чтобы закопать ребенка…
Ладно. Не время думать о морали. Надо придумать способ выбраться. И, кажется, он есть только один. Если Алдониным и другими аристо двигает месть, то скинхедов вероятно интересуют только деньги. Ради них они готовы даже убить ребенка. Вот мой шанс. Предложить больше.
Я втыкаю лопату в снег и отбрасываю первую горсть в сторону.
— Сколько вам заплатили? — выпрямляюсь и спрашиваю я.
— Заткнись! — приказывает Алдонин. — Вставьте ему кляп! Чтобы не произносил ни слова!
Задумавшись на мгновение, фанатка красно-белых отвечает:
— Боба, — обращается она к одному из своих дружков. Толстому в кожаных перчатках. — Доставай пистолет. Если сопляк снова заговорит, стреляй без предупреждения. Не будем позволять нашим влиятельным заказчикам пачкать свои руки.
Толстяк поднял пушку и дернул ей, приказывая мне продолжать.
А вот это уже плохо. Девица бы точно предала аристократов, предложи я больше денег. А может и нет. В любом случае, это уже неважно. Если заговорю, мне конец. Значит нужен другой вариант.
Я копал и одновременно пытался придумать, как в очередной раз выйти сухим из воды.
Бросаю лопату — умирает мать. Продолжаю копать — умираю сам. Открываю рот — смерть. Лезу в драку — снова под угрозой мать. Иллюзия тоже не вариант. Я не развил способность настолько, чтобы вся эта толпа обманулась. Думай, Костя.
Промерзлую землю становилось копать все тяжелее. И именно это навело меня на еще одну мысль. Но я пока не знал, сработает ли.
Следующие двадцать
