ты взял чужую жизнь в свои руки и теперь целиком несешь за нее ответственность.
Она повернулась и, не обращая внимания на гостей, ушла в свое полуразвалившееся жилище. Султан Алибекович долго стоял на месте, не имея сил сделать хоть один шаг. Неведомая сила царила над всем этим участком пустыни, навевая ужас. Наконец, собрав волю в кулак, бизнесмен сошел с места – и почувствовал, что перешагнул неведомую грань, отделяющую его от прежней жизни. Зайти в дом к колдунье он не решился. Оставив на пороге пачку денег и две сумки продуктов, он отвел брата к вертолету, и уже спустя несколько минут машина уносила их обратно в Москву, в другой мир, в другую эпоху.
Дух, которого старая Момо поместила в Карима, брата Султана Алибековича, оказался очень страшным исполнителем ее воли. Он внимательно следил за каждым поступком. В любом застолье дух шептал ему на ухо: «Карим, помни, любая капля алкоголя, и ты не жилец на этом свете!» Перепуганный художник в панике вскакивал и бежал на улицу, не помня себя, все дальше и дальше, и приходил в себя лишь через несколько часов, оказавшись где-нибудь на окраине города. Тяжело отдышавшись, под утро он возвращался домой. Голова болела, сердце колотилось со страшной силой.
В гости приходили друзья, приносили с собой дорогое вино, выращенное на благодатных землях Бордо. И весело устраивались за большим столом. Вино красным рубином наполняло хрусталь. Поднимались тосты, все шутили и смеялись. И только Карим сидел грустный в углу стола, боясь поднять руки, которые лежали на коленях.
– А ты что не пьешь – язвенник, что ли? – пошутила девушка с тонкими чертами лица и пышной грудью.
– Я это… – Карим смутился. – Я не пью.
– Да брось ты. Смотри, какое замечательное французское вино!
Она взяла пустой бокал и решительно налила ему. Дух выполз из самого глухого угла подсознания и начал зловеще шипеть: «Карим, помни заклинание Момо. Рюмка вина, и ты не жилец на этом свете!» Мужчина испугано вскочил из-за стола.
– Друзья, вы тут веселитесь, а мне надо выйти, что-то плохо себя чувствую.
Он в панике выбежал из дома, куда шел, не помнил, очнулся только спустя несколько часов, оказавшись в другой части города.
Сосуществование с этим монстром Карим переносил с невероятным трудом. Душа требовала свободы, ей хотелось полета и тепла. Этот мир был безликим и однообразным, а с появлением духа превратился и вовсе в сплошной кошмар. Прошел год. Карим не пил ни капли. Султан Алибекович не мог нарадоваться на брата, благодаря в душе старую колдунью, но он и не догадывался, что творилось в душе Карима. Кошмары преследовали Карима каждый день, тень смерти преследовала его.
Он шел по улице, а рядом шли молодые ребята с пивом в руках, и Карим чувствовал смертельное дыхание духа Момо. От страха ему становилось плохо, он стал терять сознание прямо на улице. Ночью темные силуэты приходили к нему во сне, зловеще шепча: «Один глоток – и ты умрешь!» Он вскакивал с криком, весь покрытый холодным потом, и долго еще не мог заснуть, видя в каждом углу призрак смерти.
Однажды он не выдержал и, набравшись смелости, подбежал к бару, достал бутылку шотландского виски, быстро открыл пробку. Дух опять зашипел голосом Момо: «Карим, не пей, это смерть! Капля алкоголя убьет тебя!» Мужчина замер в нерешительности. «Смерть? А что это такое? Конец жизни? Зачем мне она, если все время я ожидаю только смерть, смерть и смерть!» Он решительно схватил бутылку и поднес к губам. «Карим, ты умрешь! – зловеще прошипел дух. – Умрешь!» Но мужчина ничего не хотел слушать. Он сделал глоток, другой, третий, выпил полбутылки.
Приятное тепло потекло по всему телу, согревая своей нежной волной. Шипенье прекратилось, дух могучей Момо испарился. Как хорошо! Карим лег на диван, ему стало спокойно и уютно, он почувствовал, как плывет по теплым волнам большого океана в далекую даль за горизонт в новый неизведанный мир…
Тело Карима нашли спустя три дня. Он лежал на диване с открытыми глазами, на его лице застыла безмятежная улыбка, говорящая о том, что человек обрел покой, свободу и облегчение.
Алексей вернулся из клуба в нервном возбуждении. «Что делать дальше? Я сделал почти шесть шагов к свободе. И вот остановился на полпути. Смирение. Что за чушь, перед кем я должен исповедоваться? Перед этими пьяницами, перед этим сбродом? Да, кто они такие?» Его страшно трясло. «Да, грехов у меня много, но с ними я как-нибудь сам справлюсь!» Он с силой стукнул кулаком по столу, выплеснув злость. И схватился за голову. Я больше так не могу! Не могу жить с этой болью! Он уронил голову на стол и второй раз в жизни отчаянно зарыдал как маленький ребенок. Что же я наделал? Как я мог так поступить?
Нежное тепло опять потекло к нему маленькими ручейками. Кто-то страстно молился за него, и Алексей почувствовал эту тонкую, еле ощутимую, невидимую энергию, которая опять укутывала его в теплое одеяло надежды. «Кто же так молится за меня?» Он чувствовал что-то очень близкое и знакомое. Умные глаза, теплая улыбка, седые волосы… Да, это же Султан Алибекович! Он поднял голову. «Как такое возможно? За меня молится столь дорогой для меня человек. Молится, несмотря ни на что…»
Султан Алибекович сидел в тюрьме, в одиночной камере, ожидая сурового приговора за хищение государственных средств в особо крупных размерах. Следователи не нашли денег на счетах фирм, куда предприятие их перечисляло. Он пытался объяснить, что деньги лежат на счету другой фирмы, где был создан фонд для закупки оборудования для атомной станции, но и там денег не оказалось. Все грехи повесили на директора. В ожидании приговора он молился за своего протеже, которого учил, давал возможность расти, поддерживал в самые трудные минуты, и никогда не забывал про него.
Деньги бесследно исчезли. Кто их похитил и были ли они вообще на этом счету, никто не знал. Этой тайной владел Султан Алибекович. Он знал, что возможность распорядиться этими деньгами была только у одного человека – его Алешеньки. Султан Алибекович усердно молился, желая своему воспитаннику только добра. Закончив молитву, он, достав из брюк ремень, взял табурет. Сделал из ремня петлю, привязал конец к толстому пруту решетки на окне. «Все, жизнь прошла, я честно трудился для людей и хочу достойно закончить свою жизнь». Надел петлю на шею. Посмотрел на потолок и, улыбнувшись, шагнул с табурета.
