о чем не говорит? — Он хмыкнул. — Жаль нас всех выкинуло с поляны, и она закрылась, исчезнув, словно ее никогда и не было, так что рассмотреть, что ты там начертил на земле, я не успел, но думаю, дознаватели в городе вытащат из тебя все секреты.
Я кисло улыбнулся. Чего-то такого я и ожидал.
К нам подошли жители деревни. Староста Зурад, тетя, другие мои знакомые, а сзади маячили макушки детей. Роза. Фея. Они украдкой мне помахали.
Эх, ребятки.
— Мы собрали, — передал бакалавру раздувшийся рюкзак с моими вещами староста.
На мой вопросительный взгляд, мне пояснили.
— Вряд ли ты сюда вернешься, так что я позволил этим добрым людям собрать твои вещи. Не знаю уж, к какому наказанию тебя приговорят, но они тебе понадобятся. А может, и нет…
К станции, прогудев свистком, подъехал поезд.
— Вперед, — подтолкнули меня в спину дулом автомата, и я сделал шаг.
Оглядываться желания не было. Не хочу, чтобы в Плеши меня запомнили таким. Я итак чувствовал, что они испытывают. Страх густо смешанный с облегчением — от тети Марии. Жалость от Зурада. Надежда и подбадривающий лучик света от Розы. Грусть и страдание от Феи. Или злорадство от Свята Лопаты.
— Шагай, — еще раз поторопил меня стоявший сзади рядовой автоматчик, упивающийся своей властью.
Я забрался в вагон к охранению поезда, и меня посадили в клетку. Не знал что в этих вагонах, помимо военных, охраняющих состав — есть еще и камеры для перевозки заключенных.
Поспать не удалось. В клетке можно только сидеть.
В город мы прибыли ночью. Меня, как и еще часть конвойных (не один я оказался за решеткой) — посадили в машину и доставили в тюрьму, разбросав по камерам до выяснения всех обстоятельств и прихода следователей.
— Это же маг, а ты его в обычную одиночку?
— Неофит.
— А заклинание?
— По документам усиления обоняния.
— А-а-а. Пусть тогда.
Железная дверь закрылась, и я остался один на один со своими мыслями.
Ну, я жив. Уже неплохо. Первая часть плана, что пошел не совсем по намеченному пути — выполнена. Осталось пережить суд и тут мне нужно хорошенько подумать.
Я накручивал себя три дня. Строил защиту, придумывал оправдания для суда, а на третий день моего пребывания в камере меня навестил Як Кость.
Все то же костное лицо. Рука дергается. Слышно как он хрустит в ней костями. Шрамы. Монокль и злое выражение глаз.
Убить меня пришел?
— Господин, бакалавр! — Удивленно-радостно поприветствовал я его, вскочив с кровати и поклонившись, показав свою покорность.
Мысли в голове заметались с огромной скоростью. Я решил, что буду говорить и, не дав ему начать разговор, захлебываясь словами, начал рассказывать все сам.
Из моих слов выходило следующее. Поручение Яка Кость я выполнил. Действуя точно по инструкции — начертил ритуал, уложившись в месяц. А что произошло после, никак иначе как стечением обстоятельств не назвать.
Рассказал о Прего и его безумной охоте на бывших одноклассников, цель которой до сих пор не ясна. О том, как он нарушил ритуал, прервав меня и ступив на один из знаков. И о том, что после этого случилось.
Рассказал я и об обвинении от егерей в мой адрес.
— И теперь я здесь, — закончил я свой рассказ на одном дыхании.
— Ты менял что-то в ритуале? Отвечай! — Потребовал он. — Ну?
Кости у меня в теле подозрительно заломило.
— Нет! — Вскрикнул я. — Вы что? Я там ничего не понимаю. Делал, как было сказано.
Побуравив меня своим взглядом, он задумался. Поверит или нет? Вот в чем вопрос. И по запаху не понять. Нет его.
Кажется, поверил.
— Держи рот на замке, — велел он. — Я все улажу.
Сказал и ушел, но я так и не позволил себе улыбнуться. Подожду…
Через несколько дней меня перевели в общую камеру. Нас тут было тридцать человек и каждый со своей историей.
Первые дни были самыми тяжелыми. Тридцать мужиков и все злы и хотят эту злость на ком-то выместить. Приходилось драться и часто. Вот как сейчас.
Взмах. Увернуться.
— Нос, ты покойник! — Пообещали мне.
Хорошо, что я крепкий.
— Ох!
Но даже так, пропустив удар по печени, я согнулся и пока вставал, мне прилетело еще и по голове. В глазах запрыгали звездочки, но я не сдался, иначе конец.
Через силу выпрямился и, увернувшись от очередного удара Глеба Заточки, как звали моего врага — ударил его кулаком в горло. Хотел в голову, но не попал.
Теперь он согнулся, пытаясь прийти в себя и встать.
— А НУ РАЗОШЛИСЬ ПО КОЙКАМ! — Пнул в дверь тюремщик, заглянув в окошко камеры из-за шума. — БЫСТРО, С-УКИ!
Мы послушались и, пообещав друг другу взглядами, что это не конец — расползлись по своим углам.
— Сильно он тебя сегодня, — помог мне добраться до койки Егерь, как он просил всех себя называть. Вообще-то это его профессия. Была. Пока его не поймали на том, что он вместо того чтобы охранять особо ценную поляну с источником магии и растениями там растущими, потихоньку продает эти самые растения «на сторону».
Я снял порванную рубашку и был вынужден согласиться. Весь торс в кровоподтеках и синяках разной свежести. От желтых до черных. И ребра болят. Уй.
— Жить буду, — пробормотал я через силу.
— Ну, да. Вы маги народ крепкий.
Из всех кто сидел в этой камере, подружиться, если так можно сказать я смог только с Егерем. Он оказался чуть лучше, чем остальные здесь и не скрывал, в чем его обвиняют.
Он, как и все здесь ждали суда, но как Егерь признался мне — надежды, что его оправдают — просто нет. Доказательства против него железные и очень скоро он, да и я попадем в настоящую тюрьму. А не вот в это вот, обвел он рукой нашу камеру.
— Ты просто не слышал, каково там, — убеждал он меня. — А я слышал. Так что наслаждайся последними днями на свободе, Кай. Какая уж она есть. Ты еще взвоешь, попади мы на каторгу. Отдыхай, пока есть возможность.
Дверь в камеру открылась. Привезли обед и я, как и остальные выстроились в очередь за своей порцией.
Кормили к слову отвратно. Мешанина из каш, без масла. Кусок хлеба и вода. Через пятнадцать минут мы сдали пустую посуду обратно. Разносчик еды строго следил, чтобы мы не оставили себе ложку, тарелку или кружку. За попытку — карцер, о котором ходило много слухов.
История с Глебом Заточкой так ничем и не закончилась. На следующий день его увели на суд и больше мы его не видели.
— Расскажи еще, — попросил я.
Егерь знал много историй,
