И запахло, кстати, от повязки так знакомо…
— Йод?
Голова хмуро на меня зыркнул и кивнул:
— Йодоформ. Эти иномирные дикари за сорок лет так и не усвоили пользы стерильности ран и повязок.
— Понятно… — Я прикинула возраст доктора с веселым именем, потом покопалась в памяти и вспомнила, в каких книгах читала про йодоформ, присвистнула.
Получается, милый лекарь провалился в древнюю Францию то ли до, то ли во время, то ли сразу после Второй мировой. И прижился… С одной стороны, это открытие внушает надежду, с другой — повергает в уныние. Домой хочу!
Похоже, отсутствие главной лечащей силы в лице Магали положительно подействовало на Голову. Руки профессора не тряслись, он все делал сам, почти без помощи меланхоличного юного ассистента, покинувшего свой секретарский пост на входе.
— Я смотрю, вы спелись, — пробурчал Лирэн, осторожно надевая рубашку и косясь в окно, где уже вовсю цвел рассвет. — А нам, между прочим, надо было вернуться до того, как утро выгонит на улицы кучу народа и страже у пустоши придет смена. Днем там и проверяющие шляются, и много кого принести может, так что даже мои братишки не смогут пропустить нас. А ведь есть вариант, что им заплатили и отпустили. Тогда в кустах будут сидеть слишком добродетельные господа, которые мне ни разу не родственники.
Я спохватилась и тут же закусила губу. Черт. Луи может не дотерпеть до вечера, и вообще…
— М-м-мря! — Крошка доела свою добычу и ткнулась пахнущей селедкой мордой мне в руку. — Мр-р-ры!
— В принципе, донесет, — задумчиво сказала я, погладив нашу Багиру между ушей. — Если упаковать самое необходимое в корзинку, кошка спокойно минует стражу. А остальные лекарства мы доставим позже.
Всегда знала, что кошка способна подражать любой другой твари. И растянуться на диване, как змея. И охранять хозяина, как собака. А такая умница, как Крошка-катланк, еще и понять, что от нее требуется стать на время почтовым голубем. Или сенбернаром, к которому приторочен пакет первой помощи.
Поначалу кошка ничего не понимала и увертывалась. Но я несколько раз произнесла: «Этьен!». После чего она замерла, как музейная статуэтка, и не препятствовала нашим общим трудам — профессор помогал завязывать, Лирэн советовал.
Наконец мы выпустили Крошку с черного хода на еще пустую улицу и она умчалась, задрав хвост.
Одна проблема, будем надеяться, решена. Мы вернулись в докторский кабинет и Лирэн налил себе большой стакан из графина.
— Есть люди, которые выпьют воды и есть не хотят, — заметил он, — а бывает и так, что вода нагоняет прожор.
«Дай воды напиться, а то так голоден, что и заночевать негде», — с усмешкой подумала я, но промолчала, так как поняла, что тоже голодна. Ночью было особо не до еды, к тому же долгая беготня не только утомила, но и вызвала расход сил.
К счастью, профессор и его ассистент тоже вспомнили о завтраке. С ним оказался затык. Я не сомневалась, что в старину в таком благополучном доме всегда водилась прислуга — не докторское дело носить дрова и выгребать золу. Прислуга нашлась в виде девицы, напуганной вчерашним вторжением стражи и поэтому уклонившейся от своих обязанностей.
Я запретила всем трем мужчинам охать и подтрунивать. Провела сеанс ободрительной психотерапии и восстановила у бедняжки расстроенный трудовой функционал. Девица вскипятила воду для напитка, по вкусу ничем не отличавшегося от привычного кофе, нарезала хлеб и разные вкусности.
Мы позавтракали, после чего я оказалась во власти недавней присказки. Организм, зараза, еще недавно утверждавший, что не поел толком, теперь пытался склеить глаза, убеждая, что и выспаться не удалось.
«Надо бы попросить организовать нам лежбище на чердаке или в подвале, — сонно подумала я. — Сейчас спрошу девочку горничную».
— Кто что хочет, а я — спать, — заявил нахальный Лирэн, вытирая руки о скатерть. — Вот кушетка для меня.
И завалился в соседней комнате, несмотря на протесты ассистента, заявившего, что это его софа для дневного отдыха. Захрапел сразу — может, нарочно, а может, и естественно.
Я вздохнула и попросила горничную найти мне что-нибудь по соседству. Горничная поспешно указала мне на соседнюю комнату — начинался прием и ей полагалось сидеть у входных дверей вместо секретаря, ставшего ассистентом.
* * * * *
Наверное, давно мой сон не был таким приятным и тревожным. Приятным — в чистой кровати, с бельем, подушкой и одеялом я спала только в другом мире, а может, и в другой жизни. Тревожным — потому что сон прекрасно уживался с мыслями, что позавчера ложе было неуютным, зато ситуация не в пример стабильней. Сейчас я хоть и вылеживаюсь на мягком, но оказалась в положении загнанной зверушки. И тот факт, что я не главный объект охоты, как-то не радует.
Сейчас-то подушка, одеяльце. А вот завтра где ночевать придется?
Поэтому я не удивилась, что проснулась легко — от громких разговоров неподалеку.
— Они мне всю скатерть на башку накрутили, чтобы мозги не вытекли, — донесся то ли плаксивый, то ли пьяный голос.
— Было бы чему вытекать. — Голосок собеседника был резче и звонче. — Не рыпайся, не мешай доктору.
Поспишь с таким соседством! Я встала, вышла из своей комнатушки, увидела, что лежбище Лирэна пусто. Надеюсь, ему хватило ума не пойти в приемную точить лясы?
К счастью, хватило. Нахальный блондин тусил в помещении по соседству с приемной. Окно было зашторено, Лирэн стоял в полумраке возле скелета и вполголоса беседовал с ним.
— Это как же тебя, парнишка, угораздило? — искренне спрашивал он, проводя пальцем по ребрам и производя простенький музыкальный ритм. — И жил, небось, не очень счастливо, и теперь все на тебя глазеют. Зато никакая псина твои косточки не погрызет. Может, и мне так же распорядиться после своей смерти? Мудрая, еще не старая женщина, ты знаешь, как из человеков скелеты делают?
Вот нахал!
— Тех, кто так решил при жизни, — прошептала я, — сажают на муравейник. И людям трудиться не надо, и у дурака есть время одуматься и отказаться.
Лирэн удивленно взглянул на меня и хохотнул.
— Тише! — резко сказала я.
Блондинчик решил обидеться, но услышал разговор из приемной и замолчал.
— Это где же такое приключилось? — заботливо спросил доктор. — Не на пустоши?
— Нет, уже после, — отозвался тот же резкий голосок, — в таверне. Стали о нашем замечательном маршале говорить, кто он — сокол или крыса. Ну, и доспорились до табуретов и бутылей. Брату на брата просто так клинок вынимать нельзя…
Лирэн превратился в замерший слуховой аппарат, но подробностей о себе не узнал.
Раздалось недовольное ворчание Головы:
— Да что такое! Нет Магали — нет бинтов! Мне шустрить, что ли?
