..вот ведь тварь, другой цели найти не мог! Фургончик-то ему чем не угодил?..
«Браунинг» плевался навстречу штурмовику огнём, пока очередной залп не скосил расчёт, и те повалились за борт технички неживыми изломанными куклами.
– Ещё один заход – и нам всем тут амбец! – выматерился генерал. – Мы у него как на ладони.
В долину Хрустального черепа мы въехали рано утром, со стороны низкого перевала, отделяющего её от грунтового шоссе, ведущего к деревушке Пайос. Места здесь были дикие, безлюдные – за два часа пути нам попался один-единственный пеон с тремя унылыми ламами. После короткой беседы его подрядили в качестве проводника. Не доезжая километров пяти до селения (оно было обозначено на аэрофотоснимках, оказавшихся у генерала – интересно, где он их раздобыл?) остановились, заняли оборону и выслали вперёд пешую разведку, троих бойцов с переносной рацией. Ждать пришлось около трёх часов – Хорхе запретил разведчикам выходить в эфир без крайней необходимости, как и вступать в бой с врагом.
Из посланных разведчиков вернулся один и доложил, что в трёх километрах отсюда обнаружен блокпост, перекрывающий дорогу, а так же обходная тропа, ведущая по горным отрогам – по всей видимости, неохраняемая. По ней разведчики подобрались ближе, осмотрели селение и, насчитав, полдюжины вооружённых людей, отошли, причём двое остались перед блокпостом, в ожидании подхода основных сил.
Хосе с генералом грамотно спланировали нападение. Мы с ходу снесли блокпост, спешились и развернулись в виду селения. Одновременно пятеро бойцов с пулемётом под командой заместителя Хорхе двинулись в обход – следовало перекрыть обитателям селения пути отхода.
Защитники действовали довольно умело – всё же немцы. Они поголовно были вооружены автоматическим оружием, но шансов против тяжёлого вооружения нашей группы у них не было ни единого. Лишившись полудюжины бойцов и единственного пулемёта, накрытого выстрелом из базуки, они оттянулись к посёлку, где были оборудованы крытые огневые точки, соединённых ходами сообщения и приготовились дорого продавать свою жизнь. Одновременно с противоположной стороны на дорогу выскочил пикап в сопровождении легковой машины – и остановился, запылал весёлым бензиновым костром, напоровшись на пулемётную очередь заслона.
В общем, всё шло в полном соответствии с планом военной кампании – пока не появился «Корсар».
С первого захода штурмовик дал ракетный залп. Пилот оказался неважным стрелком – все восемь ракетных снарядов легли выше по склону, осыпав нас дождём каменных осколков и комьев земли. На этом везение кончилось – со второго захода крупнокалиберные пулемёты смели с «технички» расчёт «Браунинга», безуспешно поливавшего атакующий самолёт огнём, и превратили в хлам две машины – один из пикапов и наш многострадальный фургон. Мы палили по самолёту изо всех стволов, понимая, что не имеем ни единого шанса причинить вреда «Корсару» с его протектированными баками и защищённым бронёй кокпитом. И тут на уцелевшем пикапе поднялась стройная фигурка. Кармен вскинула на плечо трубу ПЗРК (вот что, оказывается, лежало в тех ящиках!) проводила самолёт прицелом и нажала на спуск.
«Стрела» выбросила язык пламени, и тёмная чёрточка, волоча за собой струйку дыма, устремилась вдогонку за целью. Пилот так и не заметил угрозы, поскольку даже не попытался выполнить манёвр уклонения – ракета угодила в излом правой плоскости и взорвалась. Половина крыла отлетела в сторону, «Корсар» подстреленной чайкой закувыркался в воздухе и врезался в противоположный склон ущелья. Взрыв, огненное облако на месте падения – наши бойцы вопят, потрясают оружием, приплясывают в полнейшем восторге. Я поворачиваюсь к Кармен, поднимаю руку с оттопыренным вверх большим пальцем. Кубинка радостно улыбается, закидывает пустую трубу ракетной установки за плечо – и валится в кузов пикапа, схватившись за простреленную грудь.
– «Снайпер!» – кричит по-русски генерал, но я уже нашариваю оптикой «Ремингтона» окошко узкой, как школьный пенал, колоколенки местной кирхи. Вот он, попался! Ловлю в перекрестье стеклянный блеск чужого прицела, задерживаю дыхание, нежно, будто не пальцем, а лепестком розы, касаюсь спуска…
Выстрелить я не успел. Гулко, страшно зарокотал тяжёлый пулемёт, от несчастной колокольни полетели щепки, обломки досок – на дистанции в триста метров первая же очередь пошла точно в цель. Аст – это был он – вцепился в рукоятки «Браунинга» и поливал несчастное строение свинцом, пока от него не остался жалкий огрызок над остроконечной черепичной крышей кирхи. Миладка, зажав уши, оглушительно визжит, свернувшись в комочек за колесом «Виллиса», генерал кричит что-то в микрофон переносной рации. Я, рыдая в голос, рву зубами упаковку индивидуального пакета, а на армейской, цвета хаки, рубашке расплывается алое пятно – точно под левой грудью, куда угодила меткая пуля снайпера.
Кармен!!!
– Откуда он взялся? – хмуро спросил Аст. – Старьё ведь, ещё времён Второй Мировой войны…
– А чёрт его знает… – генерал пожал плечами. – Вообще-то, от последних «Корсаров» Аргентина избавилась всего лет десять назад. Они числились в авиагруппе авианосца «Индепенденсия», а его в семьдесят первом отправили на слом. Но этих машин и в других латиноамериканских странах хватало – в Боливии, к примеру, или, скажем, в Уругвае. Возможно, кто-то из здешних бонз приобрёл списанный самолёт для собственных, так сказать, нужд. А что? Это, может, и старьё, зато обслуживать его куда дешевле, чем вертолёт. Запчастей полно, бензин дешевле авиационного керосина, а для того, чтобы гонять герилью и пугать непокорных пеонов такая птичка – самое то. У них-то ПЗРК не бывает…
Сбитый «Корсар» догорал на склоне ущелья. С противоположных концов селения поднимались в воздух столбы чёрного дыма на месте гибели автомашин – тех, что нарвались на нашу засаду и тех, которым не повезло попасть в прицел штурмовика. Бойцы Хорхе опомнились и лютовали вовсю, в сгоняя народ на площадь – под весёлую испанскую брань и угрюмые проклятия на немецком языке. От толпы, устроившейся в тени кирхи, время от времени отделяли группы в несколько человек и отводили к пикапу, возле которого устроилась Миладка – она пришла в себя после налёта и крутила ручки «детектора Десантников». Работа уже дала первые результаты: двое мужчин, на которых среагировал прибор, сидели со связанными за спиной руками на земле под охраной бойца с «Томпсоном».
Атака «Корсара» обошлась нам очень дорого. Три сожжённые машины, двое убитых, пятеро раненых, из них трое тяжело. А ещё – Кармен. Отрядный медик осмотрел рану и потемнел лицом. Кубинку требовалось немедленно доставить в больницу – пуля из снайперской винтовки прошла вплотную к сердцу и застряла в позвоночнике, и даже в случае успешной операции, надежды на которую не было никакой, девушку ожидала жизнь в инвалидном кресле. Я не отходил от неё ни на шаг, пока Толик не передал мне категорический приказ генерала – не путаться у медика под ногами и заняться, наконец, делами. Которых, надо признать, накопилось немеряно.
– А где наш друг? – вспомнил дядя Костя. – Женя, Серёжа… кто видел его последним?
Мы заозирались. Действительно, я не видел «Линию Девять» с самого начала налёта.
