в любых ситуациях.
Игорек, теперь Игорь Александрович, сидел в задымленном кабинете и пыхтел сигаретой над кипой бумаг, из которых надо было слепить одну сраную бумажку, которая, конечно, никому даром не нужна, но требуют!
Едва увидав вошедшего, Игорь Александрович расплылся в улыбке и спросил:
— Ни фига себе, вот это занесло! Кофе будешь?
— Буду, — ухмыльнулся Вересов, доставая из портфеля пачку кофе и бутылку закарпатского коньяка, — чайник включай!
— Вересов, как всегда, со своим ходит. Лишь бы что не пьет, эстет чертов, — рассмеялся Винниченко и щелкнул чайник, в котором воды, впрочем, хватало на две чашки.
— Да ладно! Просто помню твои предпочтения, — хохотнул Макс, располагаясь на диване. — Ты тоже, смотрю, неплохо устроился!
— Во всяком случае, не наживаюсь на крахе чужой личной жизни. Кстати, о личной жизни… Как Кир? Крестного батю бестолкового хоть не забыл?
— Как тебе сказать… Он и родного теперь вспоминает через раз. Говорят, возраст такой. Наташка как?
— Да что ей сделается? Третий декрет на старости лет. Говорит, живот не острый, а круглый, точно девка будет. А то ей в мужском царстве одиноко.
Вересов кивнул.
— Игорь, я, собственно, по делу. Мне человека найти надо.
Вода в чайнике закипела. Винниченко встал со стула, насыпал кофе в чашки, разлил воду, влил по изрядной доле коньяка и невозмутимо ответил:
— Ясно, что по делу. Если ты никого не укокошил, и отмазывать тебя ни от чего не надо, рассказывай.
С этими словами он придвинул к Максу чашку и сел напротив.
— Ты тут совсем озверел, — криво усмехнулся Макс. Помолчал, отхлебнул кофе и проговорил: — Все проще гораздо. Надо найти одну девушку. Марина Николаевна Стрельникова, 23 года, прописана в Броварах. Вроде бы уехала на заработки с неким Федором Нетудыхатой.
— Чего? Не туды куды? Это кто вообще такие?
— Ой, не начинай! Ты и не такое за время работы встречал. Нетудыхата. А она… ответчица в одном деле.
— Что? Уже какого-то старикана обобрала и свалила? Ладно, поищем. Где работала? Училась? Круг знакомств?
Вересов достал из портфеля лист бумаги, на котором были собраны все данные, какие он сумел вспомнить о Маре за пару часов до рассвета. Туда же угодила и мифическая Леська, которую он в глаза не видел, но о которой знал, что она есть и проживает где-то на Теремках. То Мара у нее ночевала, то Леська сообщала ей новый рецепт приготовления кофе, а то звонила в самый неподходящий момент и, вероятно, рыдала, судя по успокаивающим словам Мары.
— Мощно! — ухмыльнулся Игорь. — Точно ответчица?
— Тебе больше понравится, если я скажу, что жена, которая меня бросила? — приподняв брови, спросил Макс.
— Ну ни хрена себе, Вересов! — брови Винниченко взлетели куда выше, чем у Макса. — Ты когда успеваешь-то? Что на свадьбу не пригласил? На поминки по рухнувшему браку хоть позовешь?
— Идиот! А еще начальник отдела, — улыбнулся Макс.
— В наше дело других не берут! Ладно, найду я твою Джульетту… как там… — он заглянул в лист, протянутый Вересовым, — Николаевну, 23 года, учительницу французского.
На том и разошлись.
Вересов знал, что Игорь поможет. Главный вопрос: когда? Сидеть и ждать Макс не мог. Попетляв по городу, он отправился к Гостевой. В конце концов, Леську можно попробовать найти самостоятельно.
Наталья Анатольевна встретила его приветливо. То ли до нее еще не дошли слухи, то ли не стала проявлять характер. Начала рассказывать об успехах Кирилла, пришла в недоумение, услышав о цели прихода Вересова. Но адрес дала.
Леськи дома не оказалось.
Скрипя зубами, Макс позвонил Алле Эдуардовне. Та нисколько не удивилась, что Максим Олегович на выходные уехал на дачу. Еще бы! За прошедшие месяцы все привыкли. Или не все?
Кирилл, как оказалось, был против.
Мара… да, черт возьми, он не знал, что думала Мара!
Ему было хорошо, а ей? Как она воспринимала то, что было между ними? Чего ждала от него?
Вересов долго вертелся в постели под зуденье безответных вопросов в голове, но под утро заснул.
Разбудил звонок от Игорька. Тот бодрым тоном сообщил, что Федор Иванович Нетудыхата границ не то что страны, даже родного городка не покидал. И прошедшую ночь благополучно провел по основному месту работы — охранял ведомственный объект.
Через час Вересов жал на кнопку звонка квартиры Стрельниковых. Никто не открывал. Зато вышла сердобольная соседка, рассказавшая, что Петр Данилович часто уезжает на выходные. На вопрос, где может быть Марина, лишь пожала плечами.
В воскресенье вечером Макс снова был в Броварах.
— Опять ты? — недовольно протянул Стрельников.
— Петр Данилович, где Марина?
Дед недовольно оглядел навязчивого ухажера. Ничто в облике Макса не указывало на мало-мальские страдания в понимании деда. Глаза были ясные, одет с иголочки, благоухал одеколоном, разве что щетину отрастил подлиннее. Так поди ж их разбери этих нынешних вертопрахов!
— Что ж ты не уймешься никак, — проворчал дед.
— Мне нужно с ней поговорить, — упрямо проговорил Макс.
— Не о чем вам разговаривать. Маринка уехала. От тебя, между прочим, уехала. Она визу ждет. К матери поедет. В Португалию.
— Ну хорошо, — кивнул Максим, — передайте ей хотя бы, что я приходил. Что мне нужно с ней поговорить. Пусть сама решит, надо ей это или нет.
Дед традиционно хлопнул дверью.
Следующим пунктом в программе поисков стала школа. Директора Вересов не застал, обратился к завучу.
Завучиха, которой Марина боялась, как огня, особенно в свете опозданий, была приблизительно его возраста, носила изящную стрижку, очки для зрения и синие джинсы, ладно сидевшие на точеной фигурке. Обручального кольца на пальце не наблюдалось. В этот раз она была покрашена в пепельно-русый цвет. В прошлом году была рыженькой. Периодически строила Максу глазки, когда он в течение лет обучения Кирилла встречал ее в коридорах школы. Но бывало это редко. В общем-то, он даже не помнил, как ее зовут.
А звали ее Татьяна Викторовна. И была она родной дочкой директора гимназии.
Увидав Вересова на пороге учительской,
