я.
– Ты забыла, что прежде чем я тебя похитил, ты сама набросилась на меня с поцелуями.
– Я соскучилась, – смирившись, призналась она.
– И я безумно скучал, – Саид погладил пальцами ее щеку.
Почти три месяца Вера провела в Израиле вместе с мамой. Лечение и новое лекарство, на которое возлагались такие надежды, не дало желаемого эффекта. В группе с Марией Борисовой было еще четверо пациентов. Только у одного больного из пяти терапия дала почти мгновенные результаты. У двух других наблюдалась положительная динамика. У оставшихся двух, в том числе и у Марии, лечение не давало результатов.
Надежды Веры таяли с каждым днем. Семен Вадимович поддерживал ее, как мог, но вскоре ему пришлось вернуться в Москву, где его ждали и другие пациенты. Саид звонил девушке каждый день, и они разговаривали по несколько часов кряду. Только один раз за все лето Саиду удалось прилететь в Израиль на пару дней. Лето было важным сезоном в строительстве, а потому дела «Валида» нельзя было оставлять надолго.
Спустя два с лишним месяца после запуска программы вконец отчаявшаяся Вера решила, что с нее хватит. В тот день Мария сидела в кресле в своей комнате, уставившись в одну точку, как и в тысячи других подобных дней. Нервы Веры сдали.
– Мам, я так больше не могу! Ведь все дело не в лекарстве, а в твоем нежелании излечиться. Ты закуталась в кокон своего несчастья и решила, что так тебе легче. А обо мне ты подумала? Отца ты любила! – с горечью проговорила Вера. – А меня? Разве не должна ты была преодолеть свою боль хотя бы ради меня, а?
Вера уставилась на мать, но та не реагировала. Она никогда и ни на что больше не реагировала.
– Сидишь, упиваешься горем, а я бегаю, как полоумная, пытаясь найти способ вернуть тебя к нормальной жизни. Все. Хватит с меня! Если ты не хочешь, то и я умываю руки. Тебя я уже потеряла, мам. Если так пойдет дальше, то я и Саида потеряю. Мне и так тяжело далось это счастье. И я его, черт возьми, заслужила! Слышишь! Заслужила! – в сердцах выкрикнула Вера. – Все. Я собираю вещи, и мы возвращаемся в Москву. Я замуж хочу. Я к нему хочу! Понимаешь ты это или нет?
Вера выкрикивала колкие слова, расхаживая по маминой палате из угла в угол, и не сразу заметила, как у той из глаз потекли слезы. Когда она, злая, остановилась наконец перед креслом матери, та дернулась как-то по-кукольному, будто марионетка на веревочках, и подняла глаза на дочь. Губы Марии раскрылись, и она попыталась что-то сказать, но оттого, что молчала годы, с них сорвался лишь нечленораздельный звук.
– Мама! – вскрикнула Вера и упала перед Марией на колени. – Мама! Мамочка, – заплакала Вера, а Мария подняла ослабевшую безвольную руку и неловко положила ее дочери на голову.
С того дня выздоровление Марии шло семимильными шагами. Еще многое предстояло преодолеть, но врачи уверили Веру, что теперь женщина уж точно больше не впадет в то странное пограничное состояние, в котором жила все эти годы.
Безвизовое пребывание Веры в Израиле подходило к концу, нужно было возвращаться в Россию, чтобы получать разрешение на новый въезд в страну. Услышав о том, что Мария пошла на поправку, в Израиль почти тотчас же прилетел Семен Вадимович, побросав все дела в клинике. И только когда мужчина уверил Веру, что ей не нужно беспокоиться, что он за всем проследит и, как только израильские коллеги дадут добро, сам привезет Марию в Россию, а этого оставалось ждать недолго, у Веры наконец-то открылись глаза, и она поняла, почему Семен Вадимович принимал такое деятельное участие в судьбе Марии Борисовой все эти годы, почему никогда не требовал с Веры оплаты в срок, когда она не могла заплатить вовремя, почему делал скидки, которых не делал для других пациентов, почему предлагал помочь и внести часть суммы за лечение в Израиле. Семен Вадимович был влюблен в маму Веры. И как же она раньше этого не поняла?
Когда он прилетел в Израиль и вошел в палату Марии, она, уже научившаяся заново говорить, еле слышно произнесла:
– Сема…
– Машенька, – расцвел он счастьем.
Увидев недоуменный взгляд Веры, Семен Вадимович сказал:
– Мы ведь с Машей давно знаем друг друга. Мы с Аркадием, твоим отцом, когда-то были близкими друзьями, а потом познакомились с Машей и оба влюбились. Маша выбрала твоего папу. Ну а я… – Семен Вадимович развел руками. – Мне пришлось отойти в сторону.
– Сема, – снова прошептала Мария, и Вера оставила их одних, прикрыв тихонечко за собой дверь.
***
– Все, мы на месте, – сказал Саид, помогая Вере выбраться из машины. – Готова?
– Не томи, – попросила Вера.
– Не буду, – хмыкнул Саид и впился поцелуем в ее губы.
– Эй, я, вообще-то, имела в виду эту дурацкую повязку у меня на глазах, – засмеялась Вера, когда Саид отпустил ее.
– Я знаю, крошка, но я не мог тебя толком поцеловать всю дорогу от аэропорта, а ты ведь знаешь, как я соскучился.
Саид зашел за спину Веры и наконец развязал черную повязку. Веру ослепило яркостью солнечного дня. Она в изумлении смотрела на картину, представшую ее взору. Из-под ног убегала мощенная декоративным камнем дорожка и вела к крыльцу небольшого белого дома, утопающего в зелени кустарников и красно-бело-розовом разноголосье цветов. Домик был маленький, двухэтажный, но такой милый и уютный, точь-в-точь, как… в ее мечтах.
– Я угадал?
Вера обернулась и поймала взволнованный взгляд Саида.
– О таком ты мечтала?
– Не думала, что ты запомнил. Ты же тогда был в полубредовом состоянии из-за жара.
– Пойдем, – потянул ее за руку Саид, довольно улыбаясь. – Только внутри пусто, нет никакой мебели. Я решил, что ты сама обставишь его, как тебе нравится.
Они прошли через входную дверь, напротив которой солнечным светом, заливавшим все вокруг, их встретили большие, до самого потолка, французские окна. Рядом с ними стоял единственный предмет в пока еще пустом доме – изящный белоснежный рояль.
Саид распахнул стеклянные двери, и Вера оказалась на веранде, маленькая лесенка которой вела в сад. Пели птицы. Терпко пахло розами и астрами.
– Рита потрудилась над садом, – улыбнулся Саид. – Как раз успела все закончить перед тем, как маленькая Люда появилась на свет.
– Ты построил дом меньше, чем за три месяца?
Саид притянул Веру за талию к себе.
– Все ради тебя, – он лукаво подмигнул Вере и, чмокнув ее в нос, добавил: – Этот дом мы заложили еще в прошлом году,
