что когда <великий султан> направлялся в Багдад, то Сирадж ад-Дина изготовил его изображение[627], [которое предохраняло бы его] от колдовства. Его спрятали в Багдаде, и цель [его изготовления] была достигнута.
Великий султан поручил этот манекен кади Муджир ад-Дину, когда послал его в Багдад, а тот скрыл эту вещь в доме, где он остановился. А он (Сирадж ад-Дин) считает, что назначение изображения и его волшебное действие теперь, напротив, обернулось во вред султану и в пользу халифа. И если Муджир [ад-Дин] до сих пор жив, то пусть они пошлют его в Багдад, чтобы он ухитрился /176/ изъять этот манекен, а потом сжечь его.
Муджир ад-Дин поверил тому, что сообщил [хорезмиец]. Султан [Джалал ад-Дин] направил Муджир ад-Дина в Багдад послом по некоторым делам и поручил ему добыть изображение. Но Муджир ад-Дин не смог остановиться в том доме, где находился в первый раз. Он испробовал все возможности для этого, но безуспешно.
А я не знаю, чему мне удивляться — убеждению этого достойного [ученого] или обольщению остальных тем, что им внушили?
Разве какая-либо держава спасалась от упадка? Или сей мир оставался в одном и том же положении? У скольких народов оборвались связи![628] «Стирает Аллах, что желает, и утверждает; у Него — мать Книги»[629].
Глава 67
Рассказ о событиях в Арране и Азербайджане
Когда султан отправился в Ирак, он взял с собой Шараф ал-Мулка, который сопровождал его до границ Хамадана. Здесь до него дошла весть из Азербайджана о том, что мамлюки атабека [Узбека] — Насир ад-Дин Ак-Куш, известный как Кучук (Маленький), даватдар Сайф ад-Дин Сункурджа, Сайф ад-Дин Беклик ас-Садиди и другие — собрались, чтобы [объединиться], и сговорились о взаимной помощи и поддержке. Они раскинули шатры в окрестностях Табриза, намереваясь изменить данному слову, нарушить установившийся порядок и пытаясь восстановить прежнюю династию, у которой не осталось намека [на власть], а следы ее стерты и дух исчез, [словно] утреннее облако. Они решили освободить сына Малика Хамуша, внука атабека Узбека, который был в одиночном заточении в крепости Котур[630], и сделать его приманкой, провозгласив правителем. Они собрались для бунта, ждали удобного случая и воспользовались тем, что место было свободно.
Султан направил Шараф ал-Мулка в Азербайджан для защиты, охраны и борьбы за страну. Шараф ал-Мулк уклонялся от этого, пока султан не разрешил ему распоряжаться в Арране и Азербайджане всеми владениями хасс /177/ и икта', как распоряжаются полновластные владетели, даруя и лишая по своему желанию, если этого требует необходимость. В других случаях деньги должны быть аккуратно собраны [и внесены] по назначению в казну.
Когда он (Шараф ал-Мулк) достиг Мараги, он узнал, что сторонники атабека расположились у Табриза и к ним присоединилось множество смутьянов — они распространились, как саранча, и увеличились их бесчинства и вред. Своими набегами они наносили удары то здесь, то там, и Шараф ал-Мулк стал готовить свое войско к встрече с ними. Он назначил командиром своего хаджиба и мамлюка Насир ад-Дина Куш-Темира.
Обе стороны встретились между Дих Хварканом[631] и Табризом в битве, где ломались мечи и покрывались кровью копья. Вскоре сторонники атабека, показав спины, обратились в бегство, и «дело Аллаха было решением предрешенным»[632]. Ак-Куш, Беклик, Сункурджа и прочие вожди сборища были взяты в плен, и их, [привязав] к вьюкам, отправили ко двору.
Когда их поставили перед Шараф ал-Мулком, он стал упрекать их и напомнил о своих милостях им. В числе их была награда Беклику, [полученная] в Гяндже из казны Шараф ал-Мулка, — почетная одежда, один только пояс которой был украшен [самоцветами] стоимостью в четыре тысячи динаров.
Затем Шараф ал-Мулк направился в Табриз и на второй день прибытия восседал в айване, который построил султан на табризской площади. За айваном султан выстроил дома и дворцы, так как он не хотел постоянно жить внутри города. Шараф ал-Мулк вызвал кади, шейхов и знать, а затем приказал ввести Ак-Куша и Беклика. Они были доставлены, и оба были смущены из-за своих оков, когда стояли перед ним. Затем он сказал, обращаясь к кади: «Что вы скажете о тех, которые восстают против такого султана в подобное время — против того, кто является прочным щитом и стеной, воздвигнутой между мусульманами и татарами?»
Тогда кади прочел: «Действительно, воздаяние тех, которые воюют с Аллахом и Его посланником и стараются на земле вызвать нечестие» — и до конца стиха[633]. После этого Шараф ал-Мулк приказал врыть на площади два столба, и они были распяты. А до этого они были живыми ветвями, молочными братьями, они были подобны двум лунам, которые взошли на юге, но погрязли в грехах.
/178/ Арран и Азербайджан были очищены от тех, кто имел отношение к смуте, и от тех, которые вышли из повиновения.
Шараф ал-Мулк арестовал смещенного кади Кавам ад-Дина ал-Хаддади, племянника по сестре ат-тугра'и, и заставил его уплатить десять тысяч динаров. Уполномоченный вести судебное дело обвинил его тогда в соглашении с мамлюками атабека, но это было клеветой и вопиющей ложью.
Что касается даватдара Сункурджи, то он простил его, приблизил к себе и повысил по службе: так красота его, став заступницей, избавила его от смерти.
Глава 68
Рассказ о положении принцессы (малики), дочери [султана] Тогрула, и ее судьбе
Когда султан дал ей во владение города Салмас и Урмию с их окрестностями, присоединив их к Хою, Шараф ал-Мулк назначил в качестве своего на'иба ее вазиром[634] аз-Зайна ал-Бахарзи и распорядился взимать 'ушр в ее областях и вносить в его казну ежемесячно, так же как это делали все остальные его на'ибы в других [владениях] икта'.
Упомянутый (ал-Бахарзи) хотел управлять ею и властвовать над ней так, чтобы она отдавала распоряжения только по его разрешению и подчинялась ему во всем, к чему он ее обязывает. А если она препятствовала ему в каких-либо делах, то он писал Шараф ал-Мулку и восстанавливал его против нее. Так длилось до тех пор, пока Шараф ал-Мулк не затаил на нее неприязнь и гнев, скрывая это в душе. А когда султан направился в Ирак, он нашел подходящий момент для того, чтобы окончательно погубить ее. Он стал писать султану, что дочь Тогрула подстрекает сторонников атабека [Узбека] против султана, прельщая их властью. Затем он написал ей из Табриза письмо, в котором хотел ее запугать, а не ободрить и стремился
