Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Я думала, вы уже давно вернулись в Петербург! – вырвалось у Амалии.
– Наше путешествие затянулось, – засмеялась Муся. – Мы добрались до Голландии и объездили почти всю Германию. В Бельгию тоже заехали… Теперь возвращаемся в Венецию и решили тебя навестить.
Амалия отметила про себя, что навестить ее пришла одна Муся, Андрей же благоразумно воздержался от визита. Впрочем, ее это больше ни капли не волновало. Хотя она не принимала всерьез роман с Войкевичем, он послужил тем самым сердечным клином, которым – по пословице – вышибают другой клин. Амалия была почти уверена, что теперь, если она увидит Андрея, ее сердце будет биться так же ровно, как и за минуту до встречи.
Впоследствии Амалия не раз будет вспоминать этот мирный вечер, совместную прогулку к пруду и любимого лебедя, который бегал за ней как собачка.
– Ой, у тебя тут есть даже теннисный корт! – оживилась Муся.
– Если хочешь, завтра можем сыграть партию-другую, – предложила Амалия. – Сегодня уже поздно.
Сказав это, она вспомнила, что ни Михаил, ни обе королевы, прежде такие сердечные, не давали о себе знать с тех пор, как договор о Дубровнике был подписан. Конечно, Стефан позаботился о том, чтобы члены его семьи больше никогда не имели с ней дела. Зато вчера к ней приезжал граф Верчелли – вновь свататься, и на этот раз она была вынуждена ответить ему окончательным отказом. Амалия предполагала, что в отместку сенатор скажет о ней что-нибудь колкое, и его bon mot[29]будут повторять во всех гостиных, однако старый граф ее удивил. Наутро он прислал картину Боттичелли, которая ей так понравилась, и в записке сообщил, что смиренно принимает ее решение и выбрал этот подарок, чтобы Амалия вспоминала о нем.
Она рассталась с Мусей, предварительно условившись, что часов в одиннадцать они встретятся для игры в теннис. Красное солнце садилось за деревьями парка, и возле статуи Персея порхала большая пестрая бабочка. Наконец она села на нос победителю медузы и затрепетала крылышками.
Амалия предполагала, что Муся, не отличавшаяся особой пунктуальностью, появится только к полудню, но, к ее изумлению, та явилась в Тиволи гораздо раньше назначенного часа. И лицо у нее было настолько растерянное, что моя героиня сразу же встревожилась.
– Амалия, ты слышала, что происходит? В городе восстание!
…Когда мы читаем книги, в которых описывается нечто подобное, каждый тешит себя мыслью, что он бы уж точно не сплоховал и в этой ситуации непременно сказал бы что-нибудь умное. Но Амалия не смогла выдавить из себя ничего, кроме само собой напрашивающегося:
– Какое восстание?
– Самое настоящее, представь себе! Повсюду вооруженные люди… беспорядок! Грабят дома и гостиницы… Нас с Андреем тоже пытались ограбить, и мы… мы…
Тут только Амалия увидела стоящего в дверях Андрея, который неловко переминался с ноги на ногу. Но она даже не успела задуматься, что значит его присутствие здесь, совсем рядом, потому что в это мгновение до нее донесся отдаленный треск выстрелов.
– Мы сразу же приехали к тебе, – пролепетала Муся. У нее дрожали губы, а в глазах стоял страх. – Они ведь не осмелятся ворваться к подданной императора, правда?
Амалия тотчас же вызвала слуг, велела запереть ворота и никого не пускать, на всякий случай спрятала украшения и деньги и забросала вопросами Мусю и Андрея. Что за восстание? Кто его предводители и чего они хотят? Это республиканцы? Сторонники Фредерики? А может быть, военный путч?
– Я не знаю, – твердила совершенно потерявшая голову Муся, – не знаю! Кажется, королевский замок был окружен войсками, но мы проехали мимо очень быстро… В нашу карету стреляли, представляешь? Пуля разбила стекло!
Амалия лихорадочно размышляла. Итак, Стефан утратил контроль над ситуацией, и теперь в столице творится непонятно что. Телефона в Тиволи не было, и Амалия уже решилась послать человека к Оленину, разузнать, что да как, но тут на пороге появилась до смерти испуганная горничная.
– Амалия Константиновна… Они взломали ворота и идут сюда!
– Кто – они? – спросила Амалия, и собственный голос показался ей в это мгновение чужим.
– Не знаю! Но они в военной форме, и у них… У них синие повязки на правом рукаве!
Затрещала выбиваемая дверь, взвизгнула служанка, случайно оказавшаяся на пути ворвавшихся в дом, но ее никто не тронул. Звеня шпорами, стуча каблуками, небольшая группа военных вломилась в гостиную, и вместе с ними туда словно проскользнула тень всего, что обыкновенно сопутствует переворотам – хаоса, грубой силы и попрания всех законов. Бонапарт, стоявший в углу, злобно таращился на незваных гостей, однако Амалия встретила их с поразительным спокойствием.
– Чем могу служить, господа?
– Собирайтесь, – бросил самый старший. – Вас хочет видеть генерал.
Это прозвучало как приказ, да, по сути, и было приказом. Чувствуя, что сейчас в ее жизни может произойти все что угодно, возможно, она вообще больше никогда не вернется сюда – Амалия повернулась к своим друзьям. Муся смотрела на нее расширившимися от ужаса глазами, Андрей побледнел и стиснул челюсти.
– Амалия… Не ходи туда! Кто знает, что у них на уме!
Но она отлично понимала, что у нее нет выбора. Слова в эти мгновения не шли Мусе на язык, и она не нашла ничего лучше, чем протянуть Амалии свою шаль. Та молча поблагодарила ее взглядом и вышла в сопровождении офицеров.
Садясь в экипаж, который стоял у ворот, Амалия машинально отметила про себя, что уже видела его раньше – именно в нем перевозили в тюрьму схваченного на ипподроме террориста. И, хотя она не верила в предзнаменования, но все же упала духом.
Карета в окружении кавалеристов с синими повязками мчалась по узким люблянским улочкам. Амалия заметила, что они проехали дом Бреговича, и подумала, что, наверное, старику в эти мгновения особенно тяжело. Снова он видит мятеж, и снова против дорогих его сердцу королей.
Брегович и в самом деле услышал шум и выстрелы и спросил у жены, что происходит. Она пыталась отвлечь его внимание, но, в конце концов, пришлось сказать правду. Впрочем, стрельбу на улицах даже при всем желании не выдашь за праздничную канонаду.
– Значит, опять они выступили против короля? – вздохнул старый поэт, щурясь на пустую клетку, оставшуюся от попугая. – В прошлую революцию куда-то исчез весь кофе. Я надеюсь, что такого безобразия больше не повторится.
– Ты так спокоен… – пробормотала его жена, теряясь. – Я думала… – Она покраснела.
– Что я, как в прошлый раз, пойду на баррикады сражаться за моего повелителя? – Брегович медленно покачал головой. – За свою жизнь я видел вблизи четырех иллирийских монархов, и ни один из них даже не удосужился прочесть мои стихи. Десятки моих стихов стали народными песнями, а люди, за которых я был готов отдать свою жизнь… – Он вздохнул и, чувствуя, что жена волнуется, стал ее ласково успокаивать: – Не бойся, родная моя. В конце концов, дом наш сожгли еще в первую революцию, так что терять нам нечего. Ты главное, проследи, чтобы у нас был кофе, а то со всеми этими восстаниями немудрено запутаться.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
