Книга Полет Пустельги - Сергей Дмитриевич Трифонов

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95

и я. К моему большому сожалению, со мной не смогла полететь Доррит. Она внезапно почувствовала себя плохо. Повторился такой же приступ, как четыре года назад в Париже. Мы положили ее на обследование в берлинскую клинику «Шарите», где за ней присматривал брат Ганс. Без Доррит у меня не было особенного желания гулять по Вечному городу. Поэтому вместе с экипажем большую часть времени я проводил на аэродроме, занимаясь, как мы говорили, чисткой перышек нашей большой и надежной птицы.

Третьего апреля Мильх получил аудиенцию у папы римского. Вечером в отеле он приказал мне подготовить самолет для совершения экскурсионного полета над Римом. С такой просьбой обратилась к нему группа кардиналов. На следующий день мы ожидали почетных пассажиров на аэродроме, но никто из кардиналов не прибыл. Они прислали вместо себя секретарей и помощников. Желание совершить воздушную экскурсию выразили и служащие германского посольства. Погода стояла солнечная и безветренная. Пассажиры могли наслаждаться прекрасными видами города и окрестностей. По общему мнению, экскурсия удалась. На аэродроме меня благодарили, приглашали в гости, а один служащий Ватикана от имени папы вручил мне чудесный альбом с видами столицы Римско-католической церкви. В баре за кружкой пива Мильх весело сказал:

— Ну, дружище Баур, дорогой мой Пустельга, запасной аэродром ты себе обеспечил. В Ватикане только о тебе и говорят. Просят командировать тебя на должность придворного пилота. Обещают приобрести любой лучший в мире пассажирский самолет и установить баснословное по нашим меркам денежное содержание.

— И что ты ответил? — спросил я.

— Что ничего у них не выйдет. Баур нужен Германии. Он один из лучших пилотов страны.

От такой оценки моего скромного труда я был безмерно счастлив. После того как девятого апреля мы доставили германскую делегацию в Берлин, я удостоился официальной благодарности министра транспорта за профессионализм и мастерство. В приподнятом настроении я отправился к Доррит. Она чувствовала себя хорошо и уговорила выписать ее из клиники. Во время обеда в летнем кафе Доррит ознакомила меня с медицинским заключением, в котором говорилось о сосудистом заболевании, периодически провоцировавшем потерю сознания. Ничего опасного, как я понял, это не предвещало, поэтому я успокоился и стал рассказывать о полете в Рим. Мы договорились, что в сентябре проведем отпуск в Риме.

В Мюнхене меня ожидала приятная новость. Оказывается, руководство Люфтганзы зафиксировало мой сотый полет над Альпами. По этому случаю, компания организовала торжественный обед, во время которого мне вручили покрытого серебром большого бронзового орла. На мраморном основании имелась гравировка: «Дорогому летному капитану Г. Бауру, совершившему сто рейсов над Альпами, с наилучшими пожеланиями успехов. Государственный секретарь, доктор Левальд». Надо было видеть глаза Доррит, сияющие счастьем и гордостью за мужа. Вскоре и мне пришлось гордиться за Доррит.

Во второй половине июня в Милане на борт нашего самолета взошел Артуро Тосканини, выдающийся дирижер, бывший директор Ла Скала, в то время руководивший Метрополитен-опера в Нью-Йорке и Национальным американским симфоническим оркестром. Это был высокий и стройный мужчина, выглядевший значительно моложе своих шестидесяти четырех лет. Его лицо с большим и чистым лбом украшали аккуратно подстриженные усы и копна густых седых волос. Маэстро летел в Мюнхен, где его ожидала супруга. Оттуда они должны были отправиться в Байройт для постановки «Тангейзера». В аэропорту Мюнхена его встречало руководство Баварского симфонического оркестра, чиновники Министерства культуры Баварии. Тосканини у трапа самолета пожал мне руку, поблагодарил за прекрасный и комфортный полет, за высокое качество германский авиационной техники. В этот момент к нам подошли супруга маэстро и Доррит, ожидавшая меня из рейса. Доррит вручила дирижеру букет цветов. Она выразила восхищение его творчеством и пожалела, что ничего не имеет под рукой, на чем бы она просила маэстро оставить автограф. Тосканини улыбнулся, достал из портфеля пластинку с «Тристаном», изданную в Бостоне, написал на ее обложке: «Фрау Доррис Баур от поклонника ее красоты», протянул Доррит и поцеловал ей руку.

— Господин Баур, — обратился он ко мне, — обязательно еще раз полечу через Мюнхен с надеждой вновь встретить вашу очаровательную супругу.

Каково же было наше с Доррит удивление, когда вечерние мюнхенские газеты напечатали: «Маэстро выразил восхищение красотой и очарованием Доррит Баур, супруги известного немецкого летчика». Я был просто счастлив. Мама по этому поводу потребовала немедленно организовать семейную вечеринку. Мария с Максом пригласили всех к себе домой. После ужина отец Доррит уселся с сигарой под каштаном в плетеное кресло и рассказывал, какая его дочь была умница в школе и университете, как она разбирается в музыке и живописи. Он и не ожидал, что Доррит, считавшаяся у сверстников гадким утенком, превратится в красавицу, которой будут рассыпать комплименты лучшие представители мировой интеллигенции. Мама, во всем соглашаясь, что касалось ее любимой невестки, расхваливала, в свою очередь, достоинства Марии. Так они продолжали судачить до самого вечера.

У калитки зазвонил звонок. Мария с Максом пошли открывать. Во дворе появился полицейский вахмистр и поинтересовался, может ли он видеть фрау Марию Лерге. Мария представилась и предложила полицейскому присесть. Тот устало опустился на стул, раскрыл сумку, стал выкладывать на обеденный стол какие-то бумаги. Все с любопытством окружили вахмистра, ждали продолжения действия.

— Фрау Легер, — найдя необходимую бумагу, стал зачитывать вахмистр, — вы владеете легковой автомашиной темно-синего цвета с регистрационными номерами GВМ-1442?

Мария покраснела и смущенно ответила:

— Да. Это моя машина.

— Фрау Легер, вчера около трех часов по полудню вы проезжали по Остервальдштрассе?

— Да, проезжала.

— А куда вы направлялись, смею я спросить? — вахмистр строго посмотрел на Марию. Его левая густая седая бровь вопросительно поползла кверху.

— Не куда, а откуда, — с озорным вызовом ответила Мария, высоко вздернув свою красивую головку. — Я возвращалась домой из Кляйнгартена, где по субботам играю в теннис.

Вахмистр крякнул, что-то прочитал, держа на вытянутой руке бумагу. Отложил ее в сторону, извлек из нагрудного кармана мундира очечник, нацепил на нос старые роговые очки.

— Вы были в машине одна?

— Да, одна.

— С какой скоростью вы двигались?

— Да откуда я могу помнить, с какой? — Мария сделала удивленные глаза.

— Вы не помните, что произошло в тот момент, когда вы проезжали перекресток с Моммсенштрассе?

— Абсолютно ничего.

— Вы ничего не почувствовали, не слышали каких-либо посторонних звуков?

— Да в чем, черт побери, дело? Что вы от меня хотите? — Мария рассердилась не на шутку. Макс нежно ее обнял и поцеловал в лоб.

Мама, милая, умная и красивая мама, подсела поближе к вахмистру, предварительно побрызгав на себя духами. Ее не по возрасту молодые с лукавинкой глаза излучали целый букет чувств. В них читались уважение к

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95