всего, были уже мертвы.
Сам же Егор подкрался как можно ближе к периметру и оценивал перспективу спасения своих людей. Броню он им дал очень хорошую. Несмотря ни на что, они были ещё живы и заклятья их сильно не покалечили. Хотя я представить не могу, какую они сейчас терпят боль. Бойцы на земле не шевелились, скорее всего, какое-то парализующее действие. А это могло означать...
— Я знаю, как их вытащить, — прошептав словно мантру, я призвал дар.
Земля под лежащими вздыбилась и рванула вверх, а из проломов показались длинные извивающиеся корни. Они подхватили людей и одним рывком выбросили за пределы периметра.
Как я и подозревал, это был замкнутый контур, заклинания действовали исключительно внутри него, отсюда и парализация. Стоило контур разорвать, как действия заклятий прекратилось. Мы оттащили раненных подальше от периметра, к ним тут же подскочили целители и принялись снимать броню.
— Вот же, гадство какое, — я повернулся к выматерившемуся целителю. Эта кислотная дрянь всё-таки успела добраться до кожи и разъела мышцы до кости. В безобразной ране проглядывала частичка ключицы. — Ничего, боец, вытащим мы тебя, как новенький будешь.
— Ожоговы сами не могли додуматься до такого, и тем более реализовать, — Егор зло сплюнул на землю. — Вот только я не замечал, чтобы к ним приходили гости. Скорее всего, как раз в то время, когда парни погибли.
— Почему тебе была поручена эта мелочь? — я смотрел на дом, в котором началось какое-то шевеление.
— Именно потому, что я заподозрил связи на стороне, ведущие к одному интересному посольству. Только за эту неделю я так и не смог найти доказательств.
— Не бери на себя слишком много. Даже Подоров ещё не знает всей полноты картины. А у него, уж поверь, возможностей больше, чем у тебя. Если бы он что-то нарыл, то пошли бы аресты, а их всё нет и нет. — Мы смотрели как раненных грузят в машину и увозят. Соблюдать какую-то скрытность сейчас не было смысла. Нужно было думать, что делать дальше. Брать Ожоговых нужно было сейчас. Если отложить, то в следующий раз будет гораздо больше потерь.
— Да я понимаю, — Егор поморщился. — Подоров с нами не делится своими успехами. Он и Совету отчитывается через губу, если попросят. И то, чтобы отношения не портить. Ему только император может приказывать, а там не наши мелкие разборки, там куда большие ставки. Просто... — что он хотел сказать, я так и не услышал, потому что до нас долетел весьма характерный щелчок. — Ложись!
Упасть на землю успели все, когда над головами полетели пули. Мы подсвечены не были и пулемет стрелял наобум, лишь бы вообще куда-то стрелять.
— Получите, козлы плешивые! — послышался захлебывающийся от ярости рёв. — Выблядок Орловский. Думаешь, что тебе всё можно? Ты убил моего мальчика и за мной пришёл? Ничего на всех вас твари заносчивые найдется управа! Мы вас всех уничтожим!
Я даже удивился такой ненависти. А ведь орущий Ожогов даже не за сына переживает, это он меня так сильно ненавидит, и Егора заодно. Мы отползли за защиту забора и кустов, которые, хоть и стояли без листьев, но пули вполне способны удержать.
Я уже думал, что мы просидим вот так, слушая всё новые и новые эпитеты, которыми меня награждал поехавший Ожогов, но тут позади раздался крик. Я повернул голову и увидел, как пытающийся пробежать мимо опасного места мужчина остановился и схватился за грудь, а потом медленно осел на дорогу.
— Ну всё, с меня хватит. Это уже перебор. — Процедил я, встав на одно колено. — Убирай отсюда людей, — в последних словах уже звучал лютый холод, который, как говорят, всегда царит за гранью.
Егор медленно повернул голову и посмотрел на меня. Затем так же медленно кивнул. Он прекрасно понял, что сейчас произойдет, но ни единым жестом не обозначил протеста. И это для меня значило очень много.
Я закрыл глаза, и ветер вечности устремился к незащищенному от магии смерти дому. Я понятия не имею, сколько там людей, но плевать на это. Впервые я поступил в этом мире приговорив всех живых, находящихся рядом с сумасшедшим, который открыл огонь в сторону улицы, и уже убил человека, который просто хотел поскорее попасть домой. Никакого чувства триумфа не было. Это была работа, неприятная, жестокая, но которую надо было выполнить.
В отличие от тлена, ветер вечности уничтожал только живых существ, весом больше сорока килограмм. Всё-таки я себе дал в последний момент послабление, если в доме есть дети, то они выживут. Так же, как и кошки, которые вообще не виноваты ни в чём.
Через семь минут я отпустил дар.
— Можно заходить, — сказал я, а Егор словно наваждение стряхнул с себя.
— В силе смерти есть какое-то бешеное притяжение, — наконец, произнёс он. — Наверное, я просто какими-то зачатками обладаю, потому что в клане Ушаковых довольно часто некроманты рождаются, раз в три-четыре поколения так точно. И тебе этот дар от нас достался.
— Ты просто феноменален, — я смотрел на него с удивлением. — Дай угадаю, ты всю юность мечтал о Ведьме, и таким образом натренировал руки.
— Эм, молодой был, глупый, — но по тому, как он смутился, я понял, что попал в цель. — Так, а что мы стоим? Понимаю, что время ещё есть, но можно и быстрее закончить.
Он подошёл к периметру, сосредоточился и по земле покатилась волна искажений. Захлопали ловушки, многие из которых были даже более опасные, чем та, в которую угодили бойцы. Наконец, следующая волна не активировала ни одной ловушки, и Егор отпустил дар.
— Можно идти.
Заходили всё равно очень осторожно. Я посмотрел на изменённую землю и только присвистнул. И кто из нас опасней, даже интересно.
Тел в доме было немного. Детей и кошек я не нашел. Прошлись по небольшому дому, ни к чему не прикасаясь. В гостиной лежали три женских трупа. Похоже, что хозяйка и две горничные. Я равнодушно посмотрел на них, ну что же, побочные потери иногда случаются, от них никто не застрахован.
А вот в кабинете нас ждал сюрприз в виде тела человека, на лице которого большими буквами было написано: итальянец, или испанец, или ещё какой уроженец Западного юга.
— Я его знаю, — подал голос Устинов. — Это первый атташе Западного посольства Бертрани.
