я приму решение о том, продолжать нам движение или придерживаться конвоя».
Корт сказал: «Семь легких транспортных средств, сорок пять человек и один установленный пулемет могут отпугнуть небольшое подразделение противников, но что-то большее может увидеть в нас возможность».
Сондерс закатил глаза. «Вылететь с чертовой птички меньше часа назад, а ты уже указываешь мне, как действовать, не так ли, Уэйд?»
«Привет», — сказал Корт. «Ты из рабочей силы, как и я. Помнишь?»
Сондерс сплевывает на пыльный асфальт. «Мы будем не единственными машинами на дороге, так что фокус в том, чтобы просто сделать себя более трудной мишенью, чем другие сукины дети там, чтобы плохие парни застрелили кого-нибудь еще».
«Это наш план?»
Сондерс надел бронежилет, вытащил винтовку из багажника пикапа, дослал патрон в патронник, затем проверил, поставлен ли предохранитель. «Я говорил тебе, Уэйд. Сегодня в нас будут стрелять. С таким же успехом можно сидеть сложа руки и наслаждаться прекрасной погодой, пока она не наступит». Он направился к водительскому сиденью.
Корт ничего не мог сделать, кроме как надеть солнцезащитные очки, забраться на пассажирское сиденье пикапа, держать свой старый автомат Калашникова наготове и начать сканировать свой сектор.
День обещал быть долгим, он чувствовал это.
ГЛАВА 28
Капитан судебной полиции Франции Анри Соваж выехал из Парижа на юг под утренним ливнем. У него было о многом на уме, но он отогнал это как можно дальше, чтобы сосредоточиться на текущей задаче.
Впереди справа от него, на полпути через лесистую местность площадью в квадратный километр, гравийная подъездная дорога вилась обратно в лес. Саваж не сбавил скорость своего двухдверного Renault, когда приближался к нему, но он пристально вглядывался в подъездную дорожку, проезжая мимо, делая все возможное, чтобы рассмотреть каждую деталь.
И когда это было позади него, он продолжал вести машину. Движение было стабильным, и ему пришло в голову, что он может некоторое время не найти места, где можно было бы развернуться, чтобы отправиться обратно. Тем не менее, его задачей было не возвращаться; по крайней мере, пока этого не было.
И он чертовски надеялся, что сирийцы, которые его контролировали, не отдадут ему этот приказ.
Он достал свой телефон и сделал звонок. Как только он услышал, что звонок прошел, он заговорил. «Ворота на въезде закрыты. Никого не видно».
«Хорошо», — последовал ответ. В километре позади него сирийский агент, которого он знал как Малика, сидел на пассажирском сиденье фургона Volkswagen Touran и ехал по той же дороге, по которой ехал Соваж. Соваж слышал, как он передал свое сообщение людям, находившимся с ним в машине, на арабском.
«Что мне теперь делать?» Спросил Соваж в трубку.
«Мы будем проезжать мимо объекта через тридцать секунд. Тогда мы встретимся с вами в Сен-Форже на улице де ла Мотт».
Соваж подумал, что французское произношение Малика было ужасающим, но он этого не сказал. Тем не менее, он сделал то, что от него просили сегодня, поэтому француз немного отстранился от разговора по телефону. «Зачем я вам нужен? Я рассказал вам, что я узнал о собственности, я привел вас сюда. Просто позволь мне пойти домой».
«Rue de la Motte. Через десять минут.» Телефонный разговор закончился.
Анри Соваж швырнул свой телефон на пассажирское сиденье и прокричал себе под нос проклятия. Он был на похоронах Фосса двумя часами ранее и собирался посетить похороны Алларда на следующий день. Тело Андре Клемана еще не нашли, но поскольку Соваж видел его смерть, он знал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем он тоже отправится на похороны своего партнера. И каким бы плохим ни было настроение Соважа сейчас, он полагал, что к тому времени, когда он обнимет детей Клемента у его могилы, он будет готов покончить с собой за все, во что втянул своего друга.
Мысль о том, чтобы послать все к черту и покончить с собой, тем самым перехитрив Эрика и сирийцев, манипулирующих им, на мгновение привлекла его. Но потом он передумал. Нет… он не собирался убивать себя. Он собирался быть хорошей маленькой сучкой для Эрика; он делал то, что ему говорили, зарабатывал свои деньги, а затем забирал свою семью и убирался отсюда нахуй.
Лучшая месть — это хорошо прожитая жизнь, и он сказал себе, что в долгу перед своими мертвыми друзьями радоваться за них. Ему заплатили много денег, чтобы он нашел Бьянку Медину, и он был вполне уверен, что сделал именно это.
Он бы потратил их с пользой.
* * *
Десять минут спустя Соваж прислонился к капоту своей машины, припаркованной на цветочном рынке в городке Сен-Форже. Фургон «Фольксваген» подъехал, и раздвижная задняя дверь открылась.
Соваж просто стоял там. «Нет. Я не собираюсь возвращаться в этот фургон».
Малик закатил глаза. «Конечно, ты готов, чувак, потому что, если ты этого не сделаешь, мы пристрелим тебя прямо сейчас».
Он услышал, как в темноте фургона щелкнул затвор пистолета, и его фантазия о сохранении некоторого контроля над своей жизнью растаяла в одно мгновение.
Соваж забрался в машину.
Фургон выехал со стоянки цветочного рынка, и Соваж сел на голый пол у стены, лицом к двум людям Малика. Пластиковый брезент был снят, что должно было заставить Соважа почувствовать себя лучше, но он подумал, что эти люди застрелят его и просто выльют воду из шланга сзади, если до этого дойдет.
Малик сам выбрался с пассажирского сиденья на заднее, присев на корточки перед капитаном французской полиции. «Скажите мне, откуда вы знаете, что женщину удерживают в этом доме».
«Все искали семью Халаби с тех пор, как моих коллег нашли мертвыми в их квартире. Команда в La Crim потратила сто человеко-часов на просмотр видеозаписей Союза изгнанников Свободной Сирии, и они идентифицировали тринадцать ключевых членов организации. Они отследили телефоны всех этих мужчин и женщин и физически наблюдали за некоторыми из них, но пока они не нашли никакой связи с here».
«И что?»
«Я действительно обнаружил связь. Я расширил свой поиск на членов семьи Халаби. Племянник Рима был привязан к этому поместью прошлой ночью, и он все еще внутри. Я прибыл сюда в пять тридцать этим утром, и вскоре после семи утра подъехал европеец лет шестидесяти. Я сфотографировал его, увеличил, чтобы было видно, и решил, что смотрю на Винсента Воланда, бывшего сотрудника разведки, а в настоящее время работающего на семью Халаби».
Малик был впечатлен. «Так… он прямо сейчас там?»
«Да. Вместе с двумя мужчинами, которые очень похожи на сирийцев.
