кухню. Каденц одарила его ухмылкой в сочетании с приподнятым лбом, но ничего не сказала, закрывая портфель со всеми бумагами и записями, чтобы ресторан можно было снова открыть всякий раз, когда кто-то достаточно опытный, чтобы управлять им, сможет это сделать. А пока она займется бухгалтерией и проследит, чтобы все оставшиеся счета были в актуальном состоянии.
Он пожал руку Грею и пожелал ему удачи в их путешествии на юг, чтобы найти новый дом, а когда входная дверь закрылась, он с рычанием повернулся и направился к Каденц. Он рывком перекинул ее через плечо… это был самый быстрый способ отнести ее наверх, и на этот раз она не сопротивлялась, даже в шутку. Она знала, что сейчас ему нелегко, и собиралась позволить ему сделать все, что ему нужно, чтобы снова заявить на нее права как на свою волчицу, доказать, что с ней все в порядке и она рядом.
Он бросил ее на кровать, и она подпрыгнула один раз. Он разделся, нужда заставила его пальцы задрожать, а затем он оказался на ней сверху, кусая и облизывая ее шею. Каденц напряглась от удара, но тут же расслабилась, опустив руки в сторону и повернув голову так, чтобы он мог получить полный доступ к ее плоти.
Джейсон выпустил свои клыки и погрузил их в ее шею, и она застонала, извиваясь под ним, потому что была так возбуждена его первобытным альфа-поведением. Он был рад, что она не задает вопросов, потому что прямо сейчас он не мог думать даже для того, чтобы что-то сказать.
Он вытащил клыки и слизнул крошечные капельки крови, которые сочились из раны, а затем сел, оседлав ее талию. Его когти вырвались из рук, он повернул изогнутые концы и разрезал переднюю часть ее рубашки, одновременно захватив кружевной лифчик и обнажив ее от шеи до талии. Еще один осторожный взмах руки, и рубашка оказалась в клочьях на полу.
Джинсы и трусики последовали следом со звуком когтей, рвущих ткань, и его собственным рычанием, которое собственнически клокотало в груди. Его непреодолимая потребность пометить ее снова и снова, и трахнуть ее так сильно, что она не сможет ходить прямо в течение нескольких дней, вырвалась на поверхность, и он отдался своим желаниям. Она скажет ему, если он причинит ей боль; он доверял ей в этом.
Джейсон задержал взгляд на ее соблазнительном теле, распростертом перед ним, на полушариях ее груди, на пышных бедрах, на изящном изгибе шеи. И на… возбужденном биении ее сердца, прилив крови в венах и нежное дыхание предвкушения, исходящее из ее приоткрытого рта. Он взял ее запястье и медленно лизнул плоть, а затем укусил, и она быстро втянула воздух и начала снова извиваться под ним. Он разрезал до крови оба запястья, ровно столько, чтобы оставить на ней маленькие постоянные отметины, а затем скользнул вниз по ее телу и раздвинул ноги.
Ее киска блестела от возбуждения; темно-розовый цвет ее сладкого центра был подобен взгляду в Небесные врата. Облизывая внутреннюю сторону бедра, он почувствовал вкус ее меда, и его тело было готово для нее, но сначала его волк должен был отметить это место тоже как свое.
Он коснулся внутренней стороны ее бедра своими клыками, и она застонала в знак одобрения, то ли от его зубов, то ли от пальцев, которые он начал вонзать в нее. Облизывая и дразня своими клыками, он внимательно прислушивался к ее дыханию, прежде чем она перескочит через край оргазма, и за мгновение до того, как она сделала это, и ее тело стало взрываться, он погрузил свои клыки в ее бедро, и она закричала:
— Черт! Джейсон!
Он зарычал в ее бедро, прежде чем перейти к другому бедру и сильно укусить. Все еще теребя ее клитор; она отчаянно мотала головой и крутила простыню в руках, и он ослабил свою атаку на ее промокшую киску, возвращая ее с орбиты на землю.
Он перевернул ее на живот и поднял на четвереньки, прежде чем опустить ее голову и раздвинуть колени. Его контроль над зверем еще немного ускользнул, и он врезался в ее тело, и она вскрикнула, и это перешло в низкий стон и рычание, когда его когти впились в ее задницу, и он вонзился в ее горячее ядро так быстро и сильно, как только мог.
Полностью в его власти, она брала все, что у него было, когда его толчки заставляли ее только тяжело дышать и тихие крики подчинения срывались с ее губ. Ее сладкий мед стекал по ее бедрам, и запах ее чистой, женственной сущности клеймил его чувства. Полностью отдавшись своему зверю, он почувствовал, как его когти прорвали ее кожу и разорвали, и она достигла оргазма, плотно сжимая его член киской, как тисками. Он едва услышал звук рвущейся ткани, когда кончил, и оттолкнул ее от себя за долю секунды до того, как полностью потерял контроль и изменился.
Он встряхнулся, сел на корточки и посмотрел на нее, когда она со всхлипом перевернулась на спину, а простыня, за которую она держалась, была разорвана в клочья. Даже когда он осознал, что никогда раньше не терял такого полного контроля, это было очень близко.
Ее бедра кровоточили, четыре пореза с одной стороны и три на другой, а отметины на внутренней стороне бедер были натерты до крови и уже кровоточили. Он был слишком слаб, чтобы снова принять человеческий облик, но ее тихий плач разбил ему сердце; он уткнулся носом в ее подбородок и облизал его. Ее глаза были полны слез и боли, и он подумал о том, чтобы заставить себя измениться прямо сейчас, но, скорее всего, он просто устанет в процессе, и тогда пройдет еще больше времени, прежде чем он будет достаточно силен, чтобы измениться. Он всхлипнул и лег на живот, надеясь, что она знает, как ему жаль, что он причинил ей боль.
Ему хотелось утешить ее, залечить раны и тысячу раз сказать, что он сожалеет, и он проклинал свою неспособность держать себя в руках. Он был так поглощен одержимостью, так отдал контроль своему зверю, ничего не мог с собой поделать, и тут его осенило. Он чувствовал себя не в своей тарелке с самого полнолуния, с тех пор как перестал охотиться, потому что так беспокоился о ее безопасности в доме. Внутренне рыча, он снова проклял себя за то, что был так неосторожен. Он должен был лучше понимать, что изменение и
