Никто не спрашивает, почему один, из-за чего подавленный вид. Я не спешу рассказывать. Вожусь с племянницей и младшей дочкой Полинки. Девчонки такие умильные, что немного забываюсь. Когда-то и Алька была такой же. Вот в те времена было проще. Сейчас я имею дело со взрослой и самостоятельной девчонкой, которую не прогнешь под себя, у нее и зубки имеются. Вроде и радоваться надо, что в столь юном возрасте пара самостоятельна, и в то же время жалею. Конкретно насчет сложившейся ситуации.
— Макс, что случилось? — отправив девчонок обедать, папа сам пришел с разговором.
— Мы с Алёнкой поругались. Сильно, — с трудом могу говорить, хотя утром именно этого и хотел.
Тревога внутри расползается с куда большей силой. Словно все случится вот прямо сейчас, словно Алька уже в шаге от неминуемой опасности. Я должен ей довериться. Инстинкт не подводит. Но как тогда понять, чей верен, ее или мой?
— Вы? — отец не верит услышанному. — Что у вас такого произошло? Вы же как одно целое. Да я быстрее поверю, что все остальные мои дети с парами поссорятся, только не ты — с недоверием смотрю на него. — ой, вот только без этого. Даже Лиза с Антоном непушистые ангелочки по сравнению с вами.
Тут согласен. Ребята хоть и ладят, всегда на одной волне, но ссоры проскакивают каждую встречу. Пусть и по мелочам, но бывают. Даже после ограбления брата хватило всего на пять минут, а потом понеслась душа в пляс. «Карту можно перевыпустить онлайн», «Почему сбежала от охраны», «Мне все равно, ты уезжаешь со мной. Немедленно!»…
— Поделись, возможно, смогу помочь.
— У меня предчувствие, что с ней что-то случится. Что-то ужасное, даже трагичное. А сейчас вообще чувство усиливается с бешеной скоростью, словно она уже на волоске, — по мере моих слов лицо отца меняется.
Вермутов-старший явно обеспокоен моим беспечным состоянием. Для него тема предчувствий — самая больная, ведь в свое время он отмахнулся от своего, и какая-то ведьма смогла опоить его, после чего мама оказалась изгнана из стаи. Мне иногда кажется, он до сих пор выпрашивает у нее прощение.
— И почему тогда моя внучка сейчас не здесь? Как ты мог ее отпустить от себя? — голос почти ревел. Если бы не закрытые двери, уже сбежался бы весь дом.
— Не кричи. У Альки тоже предчувствие. И ее ей говорит, что сегодня надо идти в институт, там что-то важное. В итоге два лагеря, «разделиться» и «не отпускать». Запутался, честно.
Мы оба молчим, потому что не знаем, как правильно поступить. Луна, почему ты нас так мучаешь? Неужели нельзя все облегчить? Раньше ты давала всем возможность просто быть вместе, редко, на чью долю выпадали испытания. Но если проследить тенденции, то выпадали они на доли тех, кто имел неплохую силу, как духа, так и волчью.
— Знаешь, — отец только начинает говорить, и тут звонит мой телефон.
«Женя»
Странно, что это он сам звонит? Показываю экран и принимаю вызов.
— Что случилось? Жена из дома прогнала? — срываюсь на смех, стараясь спрятать нервное состояние.
— Макс, кажется Алька разбилась…
Глава 32
Макс
«Женя»
Странно, что это он сам звонит? Показываю экран и принимаю вызов.
— Что случилось? Жена из дома прогнала? — срываюсь на смех, стараясь спрятать нервное состояние.
— Макс, кажется, Алька разбилась.
После этих слов сердце пропустило глухой удар. Что он сказал?
— Если шутка, то очень неудачная, Жень, — голос в один миг стал похож на могильный.
Отец застыл в нервном ожидании. Если бы он мог что-то сделать, то уже бы вытряс всю душу из собеседника, чтобы тот не смел разбрасываться такими словами, особенно, если они касаются его близких. Я и сам готов сейчас рвать на кусочки даже собственного бету, потому что слова слишком жестоки.
— Нет, я не шучу. Марьяна говорила с Алькой по телефону, потом писк, словно ее схватили, звук захлопывающейся двери автомобиля, крик твоей пары, чтобы отпустил, и визг шин, а потом в отдалении звук аварии. Телефон, похоже, остался на земле лежать, не разбился во время падения. Я не самоубийца говорить тебе о подобном, просто велика вероятность, — уже набрал в легкие воздуха, чтобы сказать, как он прервал. — Повиси немного.
Уши заложило, звуки перестали поступать. Сорозов абсолютно серьезен. Вот вам и поссорились. Последнее, что запомнила моя девочка — наша ссора, последний день малышки был пропитан болью и отчаянием от недопонимания. Нет, стоп, я не чувствую ее гибели. Она могла просто пострадать. Да, она борется за себя. Она же волчица, значит, просто так не сдастся, и не каждая рана может стать смертельной. Даже большая кровопотеря — не повод для отправки на тот свет.
— Макс, ее везут в человеческую больницу. Марьяшка дозвонилась до скорой. Там действительно было столкновение. Молодая девушка и беременная женщина находятся на грани, по описанию, одна из них Алька. Адрес сейчас кидаем сообщением и сами выдвигаемся. В нашу клинику их вести отказались, девчонки в одной связке скорых, боятся не довести и в районную больницу.
Слышу оповещение, и сбрасываю вызов.
А дальше все происходит на каком-то автопилоте. Читаем с отцом адрес и стрелой спускаемся в гостиную, где собралась вся семья. Услышав новости, женщины впадают в истерику и становятся белее, чем мел. На Егора вообще страшно смотреть. Мне кажется, даже Аня держится лучше, чем он.
Белозаров — потрясающий отец, который смог полюбить своих детей наравне с парой. Он никогда не скажет, что любит истинную больше остальных. От него можно услышать лишь то, что он любит свою семью. Череда потрясений добивает вожака. Сначала ограбление, наша связь с Алькой, официальный брак, утренний инцидент, мое предчувствие, а теперь новость, что могут не довести. Все это выбивает почву из-под ног мужчины.
Если бы только можно было, я бы все отдал, лишь бы оказаться сейчас на ее месте.
До больницы добираемся во взвинченном состоянии, хочется биться в истерике, потому что водители не выжимают из машин максимум, обернуться в волка, чтобы добежать в разы быстрее, но нет возможности. Мы же в городе. Луна, сохрани ей жизнь, молю.
К серому зданию подъехали вместе с остальными. Удивило присутствие Бориса. Он как тут оказался? Злость моментально окутывает сознание и, не контролируя себя, я кидаюсь на волка.
— Все из-за тебя, пока тебя не было, все было хорошо, — и отшвыриваю его, как мешок, на газон, полный первого снега, успевшего подтаять, превратив все в вязкую жижу. — Позлорадствовать пришел?
— Максим, успокойся немедленно, — Верховный встает на защиту Волканова. — Твои нападки беспочвенны. Там и его пара может умереть. Вы либо оба остаетесь здесь, либо оба внутри. Ну?
И прокатил по организму такую волну силы, что захотелось свернуться пополам от боли. Только он просчитался. Физическое сейчас не спасает от душевного. И как бы не было больно телу, душе — в разы хуже. Если уж я с этим справляюсь, то и с его силой на раз смогу совладать. Но одно я понимаю, в его власти воплотить слова в жизнь, поэтому я разворачиваюсь и забегаю в клинику.
