ладони. Я полностью в его власти.
— Я всегда буду с тобой, Кирилл. Я и была всегда с тобой, даже если физически меня не было рядом. Я любила одного тебя и жила лишь ожиданием того, чтобы однажды снова с тобой встретиться.
Его глаза напротив моих блестят. И я вижу свое отражение в них.
Так правильно. Так и должно быть — я в нем, а он во мне.
Отныне и навсегда.
— А когда у меня появилась Ева, — продолжаю взволнованно. — Я стала любить тебя еще сильнее. Потому что она — самое дорогое, лучшее, что есть у меня, и она — часть тебя.
Рёв мотора раздается вновь, совсем близко. И с каждой секундой набирает обороты. Он почти оглушает.
Мое сердце колотится. Но не из-за звука. Я боюсь разочаровать его, боюсь его реакции. Я умру, если он будет расстроен.
— У меня остался последний секрет от тебя. Самый последний. Клянусь, что больше никогда ничего не буду от тебя скрывать.
— Секрет? — озадаченно сводит он брови.
— Да. Сюрприз. Надеюсь, приятный. Пожалуйста, — срывается голос. — Люби этого ребенка так же, как полюбил Еву.
— Какого ребенка? — столбенеет Кир.
— Нашего, — шепчу я. — Обернись.
Он оборачивается не сразу. Долго смотрит мне в глаза и разрывает контакт, когда вокруг уже раздаются радостные возгласы гостей.
— Это мальчик!
Он узнает новость последним.
Я наблюдаю за ним.
Кирилл, не мигая, смотрит, как в темной тупиковой аллее, выхваченная в яркий круг прожектора, стоит на ручнике и остервенело жужжит шинами маленькая спортивная Субару. А из-под колес и выхлопной трубы валит густой синий дым.
— Что это? — шокированно поворачивается ко мне мой муж. — Это…
— Да. У нас будет сын, — слезы вновь застилают мне глаза.
— Сын? Ты… Ты беременна?
— Мы!
— Мы, — эхом повторяет и, обхватив ниже талии, отрывает от земли. — Мы…
Нас окружает толпа родных. Кто-то радуется, кто-то плачет, отовсюду слышатся поздравления и вопросы.
Моя мама кричит громче всех.
— Как назовете?
Мы с Кириллом переглядываемся.
— Мне кажется, это очевидно, — говорит он.
— Уверен?
Он кивает и объявляет громко:
— Адам.
