не поверила.
– Какого хрена! – возмущалась Аза. – Вот скверная баба! У нее ведь даже нет оснований нам не верить! Почему она так поступила? Мы что звоним ей каждый день и рассказывай невероятные истории? – Аза кипела от злости. – Да пошли они все к черту! Сами разберемся!
Все были возмущены поведением Софии, но никто не мог по-настоящему обвинить ее в недоверчивости. Очень сложно поверить в такое, потому что такие вещи не должны существовать. И такие люди, как мои соседи тоже не должны существовать. Я все думала и так, и сяк, но на ум ничего не приходило. Что теперь делать? Как поступить? Не могла же я ввалиться в чужую квартиру и потребовать отдать мне ребенка! После такого меня бы точно упрятали в психушку.
– Нам остается только следить за ситуацией и если понадобиться, выкрасть у них девочку, – сказала Аза. – Мы не можем допустить…
– Я знаю, – оборвала я Азу на полуслове. – Я все знаю.
Несколько дней я провела как в плотном тумане. Между слежками за соседями, коротким сном, быстрым поглощением пищи и подготовкой к институту, я умудрялась еще и заниматься с Пашкой (ну ни я, а Дакота). Павел Алексеевич не подозревал о том, что мои соседи – жуткие упыри, и я ему об этом не сказала. Просто попросила его держаться от них подальше и не при каких обстоятельствах не заходить к ним в квартиру. Он уверил меня, что последует моим советам, и я ему поверила. Как бы это странно не звучало, но наши отношения были построены на доверии и мы старались не врать друг другу. Я всегда считала, что это – основа отношений. Говорить правду – значительно удобнее, чем постоянно что-то придумывать, так что я предпочитала правду, даже не смотря на мою богатую фантазию писателя.
Так как я хорошо потратилась на Павла Алексеевича, а потом еще и на себя, так как мне тоже нужны были кое-какие вещи для учебы, денег в моей шкатулке стало значительно меньше. Надо было выходить на работу и притом – срочно, но я боялась надолго оставлять квартиру соседей без присмотра. Как-то сказав об этом вслух в присутствии Пашки (не о деньгах, а о работе), я получила от него дельное предложение.
– Я могу присмотреть за ними, пока ты будешь на работе, – сказал он. – Если они куда-то пойдут, я могу тебе позвонить, а если надо, то могу и проследить.
Я согласилась на помощь, предлагаемую моим маленьким товарищем. Мы условились, что если начнется какое-то движение, то Пашка мне позвонит и предупредит. От слежки я отказалась. Боялась, что не дай Бог мальчишка пострадает.
На работе Аркадий Семенович увидев меня, сказал, что уже был готов выдвинуть теорию о том, что я либо его бросила и нашла местечко поуютнее, либо вышла замуж и переехала куда-нибудь, где больше солнца.
– Спасибо, что не уволили, – ответила я. – Будьте уверены, что сама я от вас вряд ли когда уйду.
Аркадий Семенович был рад такому ответу.
– Теперь, когда мы объяснились друг другу в любви и привязанности, самое время доказать это хорошей работой.
Я одобрительно кивнула и принялась выполнять свои обязанности. В этой книжной лавке, я снова почувствовала себя живой. За расстановкой книг я успокоилась и в мою голову стали приходить мысли о жизни. О том, как я пойду учиться, о том, как Бриллиант хочет купить машину и том, что давно пора записаться в тренажерный зал. После нескольких мучительных дней в раздумьях о судьбе похищенной девочки, я наконец-то могла отвлечься.
Так прошло еще несколько дней. Соседи иногда выходили гулять вместе с девочкой, что не могло не радовать меня и «моих» девчонок. Так мы убеждались, что ребенок еще жив и что у нас еще есть время для его спасения. Когда наступило первое сентября – это был вторник, мы с Павлом Алексеевичем при полном параде явились к нему в школу на День знаний. Некоторым своим, особенно любопытным знакомым Пашка представил меня как старшую сестру (моя школа!). Мальчик был счастлив, что я пошла с ним, ведь родители сопровождали его только в первый класс, а потом им надоело и они решили, что их сын уже достаточно взрослый и с ним не стоит церемониться или относиться к нему как-то по-особенному. Они хотели вырастить мужика! Не знаю, откуда, но иногда в людях столько тупости, что разговаривая с ними, создается впечатление, что разговариваешь с белкой.
Я не дождалась Пашку, так как мне самой нужно было идти в институт. Там все было менее торжественно. Нас собрали в большой аудитории, поздравили с поступлением и с началом учебного года, потом рассказали немного о процессе обучения, выдали список дополнительной литературы, которую надо приобрести самостоятельно, а под конец, сказали, где можно ознакомиться с расписанием занятий. На этом – все.
Если бы вы спросили, какое впечатление произвели на меня мои однокурсники, то вряд ли бы получили «красочный» ответ. Я на них даже не смотрела. Для меня люди не делятся на «каких-то там» и «никаких». Для меня люди – просто люди, только с разной степенью везения. Я же из тех существ, которые не ищут ни друзей, ни врагов, поэтому жизнь моя не зависела и не зависит от чужого мнения (надеюсь, что и не будет зависеть), а уж исходя из всего этого, вывод напрашивается сам собой – со мной очень трудно подружиться. Трудно, потому что я просто предпочитаю быть одна, а не, потому что я какая-то высокомерная особа.
По пути домой, я, как и обещала Пашке, купила торт, чтобы мы могли отметить начало занятий. У подъезда моего товарища не оказалось, и я поднялась к себе в квартиру в полном одиночестве.
– Нас долго не было, – сказала Дакота, сразу, как только я перешагнула порог собственного убежища. – А вдруг за это время что-то случилось с девочкой?
– Надо проверить, – включилась в разговор Аза.
– И каким это способом? – спросила я, убирая торт в холодильник.
– Наш способ у тебя перед глазами, – сказала Аза.
Я бросила беглый взгляд на содержимое открытого холодильника.
– Поняла, – сказала я. – Думаете, что сейчас самое время вернуть старушке два яйца?
– Думаю, что сейчас самое лучшее время для этого, – ответила Аза. – Хватай яйца и бегом на разведку.
Я так и сделала, но очутившись возле соседской двери меня, почему-то прошиб озноб. Только вспомнив фразу, вычитанную где-то: «Делай, что должен и будь что будет», я смогла кое-как привести нервы в порядок и позвонить в дверь.
