Луна, надеюсь он поймет, что я хочу этим сказать, а не просто обидится или примет, как дежурную фразу. Первую секунду он был с нечитаемым выражением лица, а потом тепло улыбнулся и открыв коробочку, надел на палец кольцо с изумрудами.
– Я не против. Уверен, у нас все получится.
Ночь оказалась очень долгой. Мы предавались безумству еще не раз. То нежно, то грубо. И причем не только у камина. Избирательности этого мужчины можно только позавидовать. А если учесть, что после родов моя чувствительность еще увеличена, то каждое прикосновение воспринималось наиболее остро.
Ближе к утру мы вернулись в спальню и уснули в обнимку, под мерное посапывание малютки.
* * *
После той ночи дни стали ярче. Малышка крепла не по дням, а по часам, как и подобает оборотням. Две недели пролетели слишком быстро для нас, и когда он снова стал уезжать на работу, мы все втроем начали скучать. Я скучала по всему Вите, волчица скучала по волку, что уже давно к ней не стучит. Она бы даже приоткрыла дверь. Пофлиртовала, чтобы заинтересовать, но он не реагировал. Красавица даже перестала прятаться при нем, в надежде спровоцировать. Пару раз даже сама заигрывала, но в ответ тишина. В итоге через полтора месяца вместо того, чтобы радоваться первому дождь и грому с молнией, я хочу раствориться в этом всем и исчезнуть.
Просьба начать все с начла и научиться слышать друг друга осталась без ответа. Я так устала держать маску, что все хорошо, словами не передать. На дворе уже девятнадцатое апреля, снег растаял, и весна вступает в свои права. А я чувствую себя как в том сне. Дождь лупит по стеклу огромными каплями, гром и молнии рассекают воздух, на душе тот же мрак. Мы с малышкой внизу у камина, а папки все нет. Время десять, у них какой-то аврал и он вынужден задержаться.
Луна, неужели мы так и не найдем общий язык, неужели он никогда не догадается. И рассказать все страшно. Боюсь за эти месяцы ненависть к мохнатой так окрепла, что он и рад ее отсутствию. А это больно ранит. Ведь она хорошая. Такая же ласковая и ручная. Главное не будить в ней зверя, который будет рвать любого, кто посягнет на наше спокойствие.
Мила сегодня очень капризничает. Газиков нет, кушать не хочет, сухая. Видимо грозы боится, вот и не может уснуть, куколка. Мечусь перед камином в попытке укачать, успокоить, волчица делает тоже с маленькой пушистой попкой. Но нет нужного отклика. Всполохи пламени немного успокоили меня, и я уже стою лицом к каменной части гостиной и любуюсь этим огнем.
– Чего вы не спите, – большие руки обняли за талию со спины. Поцелуй в шею. Все как в том сне.
Есть мы, но нет нас. Только три души, неприкаянных, раздельных. И я не о себе, Миле и нем. Я о нем, мне и Рыжуле. Закончится ли этот кошмар не знает никто. А может быть все скоро угаснет, как этот маленький очаг.
– Мила капризничает. Грозы похоже боится, – он отпустил меня и перехватил свою принцессу на руки и начал укачивать.
В объятьях отца она быстро успокаивается и засыпает, и плевать на все погодные катаклизмы. Довольно улыбнувшись, показывает мне спящее чудо, и мы возвращаемся в спальню. Уложив бревнышко в кроватку, этот дикарь утащил меня в душ. Глаза были жутко пьяными, не его. Словно что-то вырвалось наружу. Что-то, что уже давно прятали, сдерживали в глубине сознания.
Через пол часа стало понятно, что же такое на него повлияло. Клыки снова вонзились в шею, а луна, спрятанная за облаками, и помешавшая сегодняшнему забегу взяла верх впервые за долгое время. И снова зов только к человеческой части меня. И снова мой отказ. Он не спрашивал, что не так. Я не возмущалась тому, что все по новой.
Сколько раз на эту ночь он пытался поставить метку не знаю. Сбилась после седьмого. К утру была вымотана до такой степени, что дочь для кормления поднес он, а я лежала в постели. И положив ее обратно, ушел на работу, сказав, что завтрак готов. Как буду готова, просто спуститься.
Ни криков, не разборок. Попробовал, не получилось, ну и ладно. До вечера я маялась в ожидании вечера. Боялась, что это всего лишь затишье перед бурей. Дождь так и не унимался, закончилась лишь гроза.
Когда же он вернулся, с порга заявил.
– Малыш, я срочно улетаю в Питер. Собери чемодан. Это на три дня. Мне пара костюмов нужна, и так, чтобы перебиться в номере.
– Что-то серьезное?
– Нет, просто у нас проблема с поставщиком. Надо на месте решать. Егор будет мотаться по месту, а мне надо туда. В Итоге на ближайшие дни фирмой снова управлять будет Женька. Даже не представляю, кто будет нас страховать, когда он через две недели уедет.
Как он так спокойно себя ведет, будто вчера ничего не случилось. Но может оно и к лучшему. Иначе мы снова вернемся к тому, с чего начинали. Хотя откат изначально произошел из-за него. ладно, попробую подстроиться. Пошла наверх и открыв чемодан, сложила нужные вещи, зубную щетку, ванные принадлежности. Как мы будем тут без него, ума не приложу.
– Я так привыкла засыпать рядом с тобой, – сказала, когда мужчина притянул меня к себе.
– Я тоже. Но просить Аню присмотреть за нашей девочкой это слишком. Тем более, что до сих пор ее кормишь, пусть не так активно. Да и перелеты крошке вредны. Я быстро. Обещаю. Решить проблему один день. Второй день проверить тамошних волков, ну и день в дороге грубо говоря. Скорее бы Дан со Славой выросли, но это еще не скоро случиться. Можно было бы часть стай отдать им. Вот бы мы с Егором выдохнули.
– Ну, всего-то сотня лет. А может и меньше, вон, Макс скоро будет управлять доверенной территорией.
– Он встретил бету. Только поэтому ему дозволено. Есть тот, кто одернет, вернет в чувства, не давая упиваться властью. Все этому подвержены первую сотню лет.
– Может ты и прав. Через сколько самолет?
– Уже ждет. Даже попрощаться некогда по нормальному.
– Жалко.
– Не грусти. Я быстро, и тогда наверстаем все.
Закрыв чемодан, он поцеловал сначала меня, а потом и кроху. Провожала его сквозь окно. Куда ехать по такой погоде. Сердце предательски сжималось, ведь по взгляду видно, он скорее бежит сейчас от проблем. В командировку мог улететь и Егор, ведь обычно проверки устраивает именно Альфа, чтобы доказать свою власть, укрепить влияние.
Если это поможет нам избежать скандалов и прийти в себя – так тому и быть. Ведь излишняя эмоциональность не приводит ни к чему хорошему. Уже проверяли. Почувствовав, что папка ушел, малышка всю ночь недовольно кряхтела. Не просыпалась, но всхлипывала так, что я просыпалась и потом долго не могла уснуть. В итоге утром встала, что старуха. Покормив Милу, взяла ее на руки и пошла на кухню, чтобы покормить уже себя. Кресло-лежанка для нее так и не покидает своего законного места. Даже еще одно прикупили в гостиную.
Спустившись по лестнице почувствовала тревогу. Что-то не так. В воздухе витали чужие ароматы, и шорох странный. Сердце испуганно дернулось, заставив кровиночку заплакать. Да так громко, что в кухне что-то упало. Попытка убежать в спальню не увенчалась успехом, потому что за моей спиной стоял мужчина в годах, а из открывшейся двери выскочила дама. Отвела корпус с малышкой, повернувшись к «гостям» лишь головой.
