как горячий конь под седоком. Сразу 48 полутонных фугасов, падающих практически отвесно, перекроили пейзаж вокруг немецкой колонны, превратив его в непроходимый лес из водяных великанов, каждый из которых пытался протянуть к кораблям свои белёсые руки, вцепиться в мачты, надстройки, опрокинув и утащив с собой в пучину. Балтийская вода, раздираемая центнерами взрывчатки, вскипела, вскинулась на десятки метров ввысь, превращаясь в клокочущие кроны, перевитые черным дымом разрывов и увенчанные белоснежной пеной, с шипением осела в холодные волны гроздьями гнева. Вокруг каждого линкора бушевал рукотворный шторм из обезумевших стихий воды и огня. Людям, стоящим на мостиках и у прицелов орудий, казалось, что разверзлись врата ада, и корабли держат курс на свидание с самим дьяволом.
Адмирала Эркхарда Шмидта апокалиптическая картина сражения не трогала и не волновала. Его холодный аналитический ум фиксировал события, но отметал эмоции, мешающие алгоритму расчета курса, скорости и целеуказания. Он подсказывал, что долгое нахождение под обстрелом без возможности отвечать огнём на огонь деморализует команды, а количество прилетевших фугасов рано или поздно перейдёт в качество. Надо немедленно предпринимать контрмеры, сбивающие наводку комендорам Непенина и выводящие линкоры кайзера на огневую позицию, где их преимущество в бортовом залпе скажется быстро и неотвратимо!
— Пол румба влево! — скомандовал адмирал, не отрывая рассерженного взгляда от артиллериста. Колонна, до этого следующая строго вдоль берега, начала послушно отклоняться в море, режа путь к русским линкорам по невидимой гипотенузе.
— Герр адмирал, русские разрывают дистанцию.
Адмиралу показалось, что голос офицера был обиженным, как у маленького ребенка, лишенного возможности потрогать понравившуюся игрушку.
— Увеличить скорость до максимума! — зло бросил Шмидт офицеру связи. — «Мольтке» — еще пол-румба влево, огонь открывать по готовности.
Гордость Хохзеефлоте, флагманский линейный крейсер присел, словно тигр перед прыжком, взревел всеми четырьмя турбинами и выкатился из строя, забирая мористее, поводя жерлами своих 280-мм орудий, словно принюхиваясь, в надежде достать ими до недосягаемых русских линкоров.
— Не отвлекаться на «Мольтке»! — рявкнул Непенин в ответ на информацию впередсмотрящих об эволюциях германской эскадры, — распределить цели по линии в порядке убывания. Особое внимание «Байерну».
Восемь 380-мм орудий немецкого гиганта — козырной аргумент в рукаве адмирала Шмидта. Лишить его или ослабить до того, как эскадры сойдутся в клинче — вопрос жизни и смерти.
— Передайте на «Славу» и «Цесаревича» — «Мольтке» — это их собеседник, пусть займут его светским разговором, — добавил поспокойнее командующий Балтфлотом, — курс на сближение с первой бригадой, на пересечку с германцем.
Где-то на десять миль севернее, получив радиограмму Непенина, остатки второй бригады линкоров, совершив последовательно поворот, направились к основным силам, ставя кроссинг «Т» флагману германской эскадры. А первая бригада линкоров — «Севастополь», «Гангут», «Петропавловск», «Полтава» продолжали бегло швырять полутонные снаряды на головы потомков тевтонов, оставаясь вне досягаемости германских орудий.
— Ваше высокопревосходительство! — срывая голос сквозь канонаду, закричал офицер связи, — воздушный наблюдатель сообщает — есть попадание в «Байерн»! На борту пожар! Детали рассмотреть невозможно!
— Вот и хорошо, вот и слава Богу! — тихо сказал адмирал и громко, чтобы слышали окружающие, добавил, — продолжать в том же духе! Не останавливаться! Нам их еще поджаривать и поджаривать, пока не зарумянятся!
— Заряжай!!!
Рыльца фугасных боеприпасов с лязгом всаживаются в провонявший горелым порохом желудок казенников. Пятидесятитонные стволы пушек подняты в небо, словно просят у него благословение на убийство.
— Прицел прежний!
Многотонная башня замирает, как прилежный ученик перед строгим учителем.
— К стрельбе готов!
— Пли!
Линкор всем телом содрогается в ответ на залп. Кажется, что его рвёт огнём и сталью. Толстокожие чушки длиной почти два метра, в каждой 60 килограммов взрывчатки, взмывают к звёздам, чтобы через двадцать два километра завершить своё короткое путешествие в ледяной воде или на палубе корабля, раздирая взрывной волной его тело, сминая многотонные конструкции, превращая в хлам и металлолом творение рук человеческих.
Адмирал Эрхард Шмидт нервно обернулся на очередной всплеск в строю линкоров и выругался. Всего полтора узла! Меньше трех километров в час! С такой скоростью он прогуливается по парку Тиргартен. Но именно их не хватало его линкорам, чтобы навязать русским бой на выгодной для себя дистанции. Теперь корабли и моряки Хохзеефлотте должны терпеть, не имея возможности ответить ударом на удар.
— Герр адмирал! «Байерн» просит разрешения покинуть строй, чтобы потушить пожары и произвести ремонт. Уже четвертое попадание! Заклинило башню «Бруно»!
Шмидт кивнул, не поворачиваясь. Он знал, что произойдет, когда «Байерн» выйдет из колонны. Русские перенесут огонь на «Кёниг» и «Маркграф», точно так же сделают их не боеспособными, а потом накинутся на вторую, еще более тихоходную эскадру. Всё повторится, и он ничего не сможет противопоставить этой скифской тактике. На море победа всегда достаётся тому, кто быстрее бегает и дальше стреляет.
— Герр адмирал! Курс «Мольтке» пересекают русские броненосцы — «Слава» и «Цесаревич». Время до открытия огня — от десяти до пятнадцати минут.
«И тут у них преимущество!» — раздраженно подумал Шмидт. С каждым из этих старичков «Мольтке» разделался бы шутя, но вдвоем у них четыре тонны в бортовом залпе против его трёх, и флагман немецкой эскадры сам лезет под губительный анфиладный огонь, оторвавшись от своих линкоров и сближаясь правым бортом с основной кильватерной колонной русских. Внутренний вычислитель Шмидта завис, не в силах просчитать, как долго продержится «Мольтке», если его начнут обстреливать с головы и с борта одновременно. Один против шести. Без вариантов. Что делать? Вернуться, не разгромив флот Непенина, не ликвидировав угрозу для Балтийского побережья, можно только в скоропостижную отставку. Но и бездумно ползти под градом русских фугасов, ожидая, пока у линкоров Непенина опустеют погреба, не имея ни единого шанса сблизиться с ними, — никудышная тактика.
— Все вдруг поворот к Кенигсбергу, — сквозь зубы скомандовал Шмидт, — сегодня не наш день. Подготовьте радиограмму в Спа о частичном успехе. Кенигсберг от обстрелов с моря спасён. Для решительной победы на Балтике требуются дополнительные силы.
* * *
Капитан Эванс был в меру циничным фаталистом, как и все британские подводники. Правильное пуританское воспитание и суровая служба на подводном флоте приучили его не задавать лишних вопросов, когда требуется просто выпалить «Йес, сэр!» Этот случай не был исключением. Расшифровав радиограмму, Эванс еще раз сверился с шифром, пожал плечами, вздохнул и пошел готовить свой дивизион к походу. Удивляться Эванс не умел, иначе бы обязательно вздёрнул брови и вскрикнул «Какого черта?!» Недвусмысленный приказ адмиралтейства предписывал его подлодкам выдвинуться к острову Готланд и топить русские корабли, выходящие из боя с немцами, если кому-то из них посчастливится
