Книга Нам нельзя - Ольга Джокер

Эмоции разные. Сначала я категорически не хочу верить Роману. Мечтаю залепить ему смачную пощёчину и сказать, чтобы перестал лезть ко мне и придумывать всякую чушь! Но потом… потом я начинаю прислушиваться к его словам и тому, что он говорит дальше. Не верю, нет… Просто отказываюсь понимать.

— … ты же знаешь моего отца, — невозмутимо пожимает плечами Ромка. — Если он что-то вобьёт себе в голову, его сложно переубедить в обратном. Я просил отца ничего не предпринимать, говорил, что сам разберусь, но он не послушал меня. Дёрнул за одну ниточку, пробил по своим каналам, кто такой и чем занимается. Если глубже копнуть, то можно обнаружить много чего интересного! Затем отец позвонил старому знакомому, который работает в военном суде. Они вместе учились… Этот знакомый сейчас ведёт дело Воронцова.

Ромка замолкает и всматривается в моё лицо.

— Ник, не надо на меня так смотреть, ладно? У каждого есть свои грешки.

— Что ты такое говоришь! — наконец взрываюсь я. — Это неправда, Ром! Всё, что ты сейчас говоришь, — это чистой воды провокация! Глеб на задании, он далеко.

Ромка как-то сочувствующе вздыхает, отчего уровень недоверия к его словам только возрастает. Он явно лукавит!

— Ника, Глеб в СИЗО, — произносит Рома. — Это достоверная информация. И я… я приехал к тебе для того, чтобы предложить помощь.

— Какую ещё помощь? — непонимающе качаю головой.

— Я могу выпросить у отца, чтобы дал заднюю. Он позлится, конечно, покричит, но потом сделает всё для любимого сына. То есть меня.

Я затыкаю уши ладонями, не желая слушать весь этот бред! Мне нужно срочно позвонить сестре Глеба! Возможно, именно она знает, что произошло там, на далёком Северном Кавказе. Воронцова не могли взять под следствие. Просто не могли! Это точно выдумки! Глеб — он… честный, правильный и предан родине.

— … если только ты будешь моей, Ника, клянусь, я впрягусь за твоего Глеба всеми силами, и отец меня послушает.

До меня наконец доходит смысл сказанных им слов. Он действительно меня провоцирует. Нагло лжёт, пользуясь тем, что Глеб далеко.

— Ты совсем рехнулся, Ром? — громко выкрикиваю я на всю улицу. — Я тебя спрашиваю: ты что, совсем ничего не понимаешь, да? Я люблю его! Слышишь? Люблю его так сильно, как тебе даже не снилось! Я задыхаюсь без него! Думаю о нём каждую секунду своей жизни. Я замуж за него пойду. Мы... да мы детей планируем... Зачем ты мне?

Ромка крепко сжимает челюсти и смотрит на меня со злостью, раздражением и даже… брезгливостью. Впрочем, мне всё равно.

Я обхожу его сгорбившуюся фигуру, начинаю идти, а затем перехожу на бег и до остановки несусь с такой скоростью, что даже не чувствую ног.

Свернув за дом и убедившись в том, что Ромка за мной не идёт, достаю мобильный телефон и начинаю искать в контактах номер Светы. Он у меня был! Точно был!

Светлана Васильевна…

Светик…

Света сестра Глеба.

Вот же он!

Дрожащими от волнения пальцами я набираю её номер и слушаю долгие протяжные гудки. Тело покрыто испариной, а ноги подкашиваются от смертельной усталости и пережитого стресса.

Света снимает трубку, когда мне кажется, что она уже не ответит.

— Здравствуй, Ника. Я за рулём.

— Света, не клади трубку! Пожалуйста, ответь мне на один вопрос! — мой голос срывается и становится непривычно хриплым. — Это правда, что Глеб в СИЗО?

Она тяжело вздыхает, не давая мне ни единой возможности решить, что это не так. Пальцы немеют, а сердце в груди и вовсе останавливается. Господи, пусть это будет неправдой… Ну, пожалуйста…

— Да, Ник, — отвечает Света. — Я сама узнала на днях. Ты сейчас где? Не хочешь приехать ко мне? Я просто пытаюсь понять, что и в какой момент пошло не так.

Глава 52

— Хочешь я покажу тебе свою новую куклу? — спрашивает Алиса.

— Да, хочу.

Я натянуто улыбаюсь племяннице Глеба, но как только девочка скрывается за пределами кухни, перестаю это делать. Мне плохо. Душа рвётся на ошмётки, сердце бьётся через раз, а к горлу то и дело подкатывает тошнота.

Это правда. Глеб находится в следственном изоляторе. Против него возбудили уголовное дело, и за последние дни количество обвинений увеличилось как снежный ком. Его пытаются уличить в таких вещах, что волосы на голове становятся дыбом. Срок, который грозит Воронцову, — до семи лет лишения свободы. Катастрофически много. И как остановить этот беспредел, не знает никто.

Света уверила меня в том, что с Глебом работает хороший адвокат. Показала статьи из интернета, отзывы о его работе. Она сказала, что нужно только ждать и надеяться на чудо. Но как можно спокойно ждать, когда тяжёлое ярмо вины висит у меня на шее и тянет вниз?

— Вот, смотри!

Алиска вновь врывается на кухню и протягивает мне свою куклу. В розовом обтягивающем платье, с броским макияжем и голливудской улыбкой. Я думаю о том, что всё же хорошо быть ребёнком. Тебе недоступны проблемы взрослых. Ты живёшь в своём крошечном мире и только учишься делать первые шаги. Тебе простительны ошибки. Оступаешься, падаешь, вновь поднимаешься и идёшь дальше. Окружающее тебя прощают, потому что ты маленький несмышлёный ребёнок и не всё в этом мире понимаешь. В детстве это нормально. В моём возрасте — уже непростительно. За каждую ошибку приходится платить по счетам. Порой жестоко и несправедливо, но никто и не говорил, что взрослым быть легко.

— Очень красивая, — я с трудом выдавливаю из себя слова и осторожно провожу кончиками пальцев по искусственным волосам куклы.

— Это Ваня подарил, мамин друг, — хвастает Алиса.

В кухню проходит Света и смотрит на дочь недовольным взглядом. Она была в спальне, переодевалась в домашнюю одежду.

— Я кому сказала ложиться в постель? — строгим голосом спрашивает Света.

— Мне, — опускает голову малышка.

— Ну так иди, Лис! Не заставляй меня нервничать.

Девочка обижается, но тем не менее послушно идёт в детскую комнату.

Перед Светой не нужно улыбаться или изображать восхищение. Она тоже сломлена, как и я. Выглядит уставшей, рассеянной и нервной. Настолько, что срывается