очень жаль, что я причинил тебе боль.
Я приподнялась на его груди.
— Тебе действительно было плохо?
Его брови сошлись на переносице.
— Конечно, плохо. Хотел, чтобы ты кончила, а не истекала кровью. Когда увидел кровь на своих простынях, почувствовал себя самым большим мудаком на планете.
Мои глаза расширились от ужаса.
— Там была кровь?
Ксавье кивнул.
— О Боже, пожалуйста, скажи мне, что Нэнси не видела этого.
— Это то, о чем ты беспокоишься?
— Она ведь их стирает, не так ли?
— Она все убирает.
Я уронила голову ему на грудь.
— Пожалуйста, скажи мне, что она хотя бы не знала, что она моя.
— Она видела, как ты выходила из моей квартиры.
Я застонал. Ксавье усмехнулся.
— Ну же, есть вещи и похуже, чем быть девственницей. Или тебе стыдно, что ты отдала ее мне?
Я подняла голову, пытаясь понять, шутит ли Ксавье.
— Нет никого другого, чьи простыни я бы предпочла испортить, — поддразнила я.
Ксавье с усмешкой покачал головой и снова поцеловал меня. Вскоре мягкое прикосновение губ к моим губам превратилось во что-то более горячее.
Ксавье отодвинулся, чтобы посмотреть на меня.
— Ты устала? Готов еще к одному раунду, если ты захочешь. — И снова изобразил волчий оскал.
Мое сердце сжалось, но я покачала головой.
— Слишком больно, скотина, — сказал я.
Его улыбка дрогнула.
— Я пошутила, — сказала я ему, и он зарычал и перекатился на меня сверху. — Имела в виду грубость, а не о боль.
Он поцеловал меня, и я почувствовала, как он напрягся, прижавшись к моему бедру, но прежде чем успела передумать насчет боли, Ксавье скатился с меня и заключил в объятия.
— Пребывание на тебе дает мне идеи, которые не сработают, пока тебе больно, — пробормотал он.
Я улыбнулась, уткнувшись лицом в его кожу.
— Спи крепко, Эви, — наконец сказал Ксавье, целуя меня в висок.
Мне потребовалось много времени, чтобы заснуть. Я была слишком напугана следующим утром и реакцией Ксавье, которая даже не имела смысла, потому что он сказал мне, что хочет, чтобы я проснулась рядом с ним.
Я снова проснулась лицом к окну, глядя на океан и напряглась, вспоминая свой позорный побег, когда в последний раз спала с Ксавье. Прислушалась к Ксавье и, услышав его ровное дыхание, слегка расслабилась. Вероятно, он все еще спал. В конце концов, обычно это я его будила. Подумала, не встать ли мне и не уйти ли снова, внезапно встревожившись, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Мысленно надев свои «трусики большей девочки», я обернулась и втянула воздух, когда встретилась с серыми глазами. Ксавье приподнялся на локте, подпирая голову ладонью, покрывала сгрудились вокруг его бедер, открывая дюйм за дюймом идеально вылепленную грудь, и он смотрел на меня взглядом, который я не могла прочитать. О чем он думал? Сожалел ли о своем решении попробовать встречаться? Определенно не о сексе, а обо всем остальное?
— Доброе утро, — сказал он своим ранним хриплым голосом. Мурашки пробежали по моей коже, когда услышала этот голос, и взгляд Ксавье опустился ниже. Жар прилил к моим щекам, когда я поняла, что покрывало также обвилось вокруг моих бедер, обнажая мою грудь перед Ксавье. Я быстро натянула его повыше, но Ксавье вырвал ткань из моих пальцев и придвинулся ближе. Запах мужчины после секса и чего-то более теплого, заполнил мой нос. — Все еще болит? — тихо спросил он, и его эрекция впилась мне в бедро.
Еще больше жара ударило мне в лицо. Он провел большим пальцем по моей скуле.
— О, Эви. — Его рука скользнула вниз по моей спине к ягодицам. У меня не было времени беспокоиться об их размерах или покачивании, когда Ксавье сжал одну половинку, а его пальцы в процессе задели мою чувствительную плоть.
Я ахнула, обхватила ладонью шею Ксавье и притянула его к себе для поцелуя. Он подчинился с необузданным рвением, и прежде чем я успела осознать, что происходит, он оказался надо мной, его сильные бедра раздвинули мои ноги, и я забыла о своей боли, поцеловав его сильнее, и потерлась о его эрекцию, желая продолжения. Его головка скользнула по моей влаге, и я ахнула, когда Ксавье застонал. Я снова выгнулась, нуждаясь в большем, но Ксавье сопротивлялся и приподнялся на руках.
Я нахмурилась, внезапно смутившись. Неужели сделала что-то не так? Была слишком нетерпеливой?
— Что? — неуверенно спросила я.
Ксавье поморщился.
— Презерватив.
— О, — сказала я. — Я и забыла. Подумала, что сделала что-то не так. Это что-то новенькое для меня. — Я захлопнула рот, увидев, как удивленно изогнулись губы Ксавье.
Он скользнул губами по моим губам, потом к уху.
— Знаю. Но ты не можешь сделать ничего плохого. Я всему научу тебя.
Я фыркнула и ударила его по плечу.
— Ты так много о себе думаешь!
Он поднял глаза.
— Неужели? — Вызывающий блеск заставил меня нервничать и возбуждаться одновременно. Он выпрямился и встал на колени между моих ног, демонстрируя свое обнаженное тело и впечатляюще твердую эрекцию.
Я не могла отвести от него глаз, даже когда мое лицо горело. Все в нем было идеально, каждый мускул, каждый волосок, даже его эрекция. — Ты продолжаешь так смотреть на меня, и я не отвечаю за свои поступки, Эви. Даже мой контроль имеет свои пределы.
Я одарила его дразнящей улыбкой.
— Когда это ты проявлял контроль? И кто сказал, что я хочу, чтобы ты себя контролировал?
— Блять. — Ксавье схватил презерватив, разорвал упаковку и скатал его вниз по члену. Затем его губы завладели моими, и он вошел в меня почти полностью.
Я отодвинулась от его рта, морщась.
— В конце концов, контроль — хорошее качество.
Ксавье сразу же замер, его серые глаза вспыхнули беспокойством. — Не хотел причинить тебе боль.
— Это моя вина. Немного преждевременно оценила свой уровень болезненности.
Ксавье усмехнулся.
— Мне нравится, когда ты говоришь непристойности.
Я показала ему язык.
Он покачал головой и снова поцеловал меня.
— Извини, если я снова был слишком груб. Для меня это тоже в новинку. Никогда не был с женщиной, у которой не было большого опыта.
Как будто я этого не знаю. Видела его последние пятьдесят «завоеваний».
— Мы можем пройти через это вместе, — мягко сказала я.
Его глаза стали невероятно теплыми. — Ты расслабилась вокруг меня.
— Я в порядке.
Он вышел и толкнулся обратно, затем вошел в медленный, мягкий ритм.
— Ты можешь двигаться сильнее, — сказала я, когда боль между ног превратилась в приятную пульсацию.
Ксавье положил руку мне на ногу, приподнял ее
