Книга Иные мертвецы - Келли Мединг

К тому времени, как я смогла успокоиться, у меня разболелся живот и ноги свело судорогой. Ухватившись за кровать, я с трудом встала. Вайят уставился на меня, сидя на комоде, широко расставив ноги со странным выражением на лице. Я даже не могу понять, как он туда забрался и не свалился обратно.

До него дошло, что я уставилась на него в ответ, и смущение исчезло с его лица, сменившись совершенным спокойствием.

— Всегда знала, что у тебя не один дар, — сказала я.

— Что? Мой второй дар — выставить себя идиотом?

— Ну, я собиралась указать на волшебную отрыжку, которая вызывает у окружающих приступ смеха, но ладно. Итак, он выставил себя полным придурком, но я делаю это регулярно. И если он чувствует это сейчас, то определенно ощутит это и утром. Это напомнило первый год, когда я ни хрена не могла выполнять его приказы, и он не раз угрожал отправить меня обратно в учебный лагерь как живой пример того, каким новобранцем не следует быть. Я, наконец-то, нашла с ним общий язык, и что же он делает в ответ? Он врывается ко мне посреди ночи, пьяный в стельку, а затем возмущается собственным поведением.

— Слушай. — Я встала перед ним, прямо между его раздвинутых ног. — Просто иди спать, хорошо? Будешь злиться на меня, когда мы начнем работать. Но прямо сейчас у меня выходной.

Вайят приподнял брови и облизнул губы языком. Возможно, он собирался произнести извинения? Или просто согласиться, что ему пора спать. Я определенно устала и готова вырубиться. Общение с ним в последнее время было утомительным. Он продолжает пялиться, ничего не говоря. Я наклонила голову и выпятила подбородок — эта привычка бесила Эш. — Ну? Вайят, наконец, шевельнулся, но сделал то, чего я совершенно не ожидала.

Он поцеловал меня прямо в губы. Ему пришлось наклоняться, чтобы дотянуться до меня, из-за чего он балансировал на самом краю комода. Не было никакой настойчивости, никакого языка, никаких прикосновений нигде, кроме наших ртов. Сладкий поцелуй с ощущением виски и горчицы. Это приятно. Я не получала удовольствия от поцелуев… вообще никогда. Вероятно, именно поэтому и не влепила ему пощечину.

Я никогда не была милой и нежной. Я становлюсь быстрой и грубой в кладовой с незнакомцем. Так проще.

Все чертовски сложно.

Я сделала два шага назад, но его вкус остался у меня на губах. Вайят сонно моргнул, и я не в состоянии определить выражение его лица. Поэтому стараюсь разрядить обстановку, первое, что приходит в голову, — самоуничижительный юмор.

— Я сказала тебе идти спать, но не упоминала, что собираюсь присоединяться к тебе в постели. Для чего тебе вообще нужно был этот глупый поцелуй?

На его лице появляется хмурое выражение. — Твой поцелуй не глупый.

Я почувствовала, что ступила на опасную территорию. Не считая поцелуя, весь этот вечер балансирует на грани полномасштабной катастрофы. — Я польщена, — сказала я, тщательно подбирая слова. — Но ты все равно будешь моим куратором утром, даже если не сможешь командовать мной еще два дня.

Он кивает, снова сонно моргая.

Я пожала плечами, надеясь, что выгляжу беззаботно. — Кроме того, мы все иногда целуемся по глупости, Вайят. — Мне надоело с ним разговаривать, пока у него в крови столько выпивки. Поэтому указала большим пальцем на кровать. — Итак, спать.

Чудесным образом он соскользнул с комода и приземлился на ноги. Я откинула потертое одеяло и верхнюю простыню. Трумэн рухнул на постель, и матрац жалобно заскрипел. Вайят несколько минут пытался расшнуровать кроссовки, и наконец я решила сделать это за него, чувствуя его пристальный взгляд.

Потом он подтянул ноги и упал на подушку спиной. Я набросила на него простыню и одеяло.

Вайят пришел сюда, чувствуя душевную боль, но будь я проклята, если спрошу, что заставило его так напиться. Это была ошибка. Поцелуй был ошибкой. Для нас обоих лучше, если мы проснемся завтра и никогда больше не станем вспоминать о сегодняшнем вечере.

У двери я остановилась, чтобы выключить свет. И почти закрыла за собой дверь, когда услышала его голос: — Прости.

Не знаю, адресованы ли извинения мне или его собственным потревоженным воспоминаниям, поэтому я молча вышла.

Глава 19

Кисмет сказала, чтобы мы взяли еду и одежду, и все же было странно заходить в чужую квартиру. Без парней — даже я начала думать о них именно как о парнях, а не мужчинах, хотя все трое уже взрослые — квартира казалась пустой. Не ощущалась искра жизни, которая делала это место домом.

Я бродила по гостиной. И нервничала, хотя никогда не призналась бы в этом вслух. Щелчок замков не успокоил. Вайят задержался у двери, но я не обернулась. Не была готова к разговору. Разговоры только все усложняли, а моя жизнь и так была сложной. Я уже приняла решение. Теперь мне нужно убедить свое сердце отпустить.

— Есть хочешь? — спросил Вайят внезапно, напугав меня.

— Нет, — ответила я, хотя немного проголодалась.

— Пить хочешь? — снова попробовал он после паузы.

— Я в порядке. Знаешь, Кисмет была права в одном.

— В чем?

Я вздохнула и обернулась. — От тебя воняет.

Выражение его лица было совершенно бесстрастным. Затем появилась улыбка, и он усмехнулся. — Думаю, я должен воспользоваться душем. — Со злорадным блеском в глазах он добавил: — Их душем.

— Иди, вонючка. Я постараюсь найти чистую одежду.

Ему нужно было пройти мимо меня, чтобы попасть в ванную, и мое сердце подпрыгнуло. Затем упало, когда Вайят просто прошел мимо. Через секунду он подскочил ко мне и обнял за талию с такой силой, что заживающие раны на моей спине вновь заныли. Я прильнула к нему, пульс участился, мой вдох Вайят поймал на удивление нежным поцелуем. Его рот мягко скользнул по моему, язык провел нежную линию по моим губам. Он не углубил поцелуй, даже когда я открыла рот для него. Большими пальцами Вайят погладил чувствительное место за моими ушами. Его щетина царапала мои щеки. Его поцелуй был одновременно и чувственным, и целомудренным.

Я не могла прийти в себя, пока дверь ванной не закрылась с громким лязгом. Еще несколько таких поцелуев, и я никогда не смогу его оставить. При одной мысли об этом у меня заболело сердце и скрутило живот. Мои щеки все еще горели от прикосновения его щетины, и у меня в голове созрел коварный план.

Я скинула туфли и носки и,