дважды обошла все комнаты на первом этаже. Что-то подтолкнуло ее открыть большую, обитую железом дверь, первую комнату от обширного фойе. Его близость к главному залу и замысловатый дизайн в некотором роде подчеркивали ее важность. Как и у Пандоры, ее любопытство взяло верх над ней.
Толкнув тяжелую дверь ровно настолько, чтобы просунуть внутрь свое тело, она обнаружила, что огромная комната в основном пуста. Остроконечный потолок с ребристыми сводами и широкими колоннами с готическими капителями обрамлял центральный проход, ведущий к трону во главе длинной комнаты. Трон был высоким и широким, вырезанным из темно-красного дерева, с заостренной аркой в изголовье. Второй трон, поменьше, стоял слева от него, такой же элегантный, из темного красного дерева. Черный бархат, задрапированный за помостом, где стояли троны. Периметр тени окружал комнату. Это не были музейные экспонаты или артефакты. Жуткое покалывание пробежало по ее коже.
Затем что-то привлекло ее внимание. Вдоль правой стены стояли три высоких зеркала. Взглянув налево, она увидела еще три в идеальной симметрии. Она придвинулась ближе к левому краю, понимая, что это вовсе не зеркала. По другую сторону одного из них было движение и свет факелов. Присмотревшись повнимательнее, она увидела фигуры, хотя и размытые, движущиеся в другой комнате с другой стороны.
— Непослушная девочка, Кэтрин.
Она обернулась и увидела Дамаса, стоящего в нескольких футах позади нее, его одежда была растрепана, в руке он держал хлыст для верховой езды, а на его белой рубашке, наполовину разорванной, виднелась полоса черной крови. Широко раскрыв глаза, она оценила его внешность и задрожала оттого, что ее поймали.
— Не волнуйся. Это не моя кровь. Всего несколько нарушителей моей границы. Они не вернутся.
Он подошел ближе. Что-то в нем было не так сегодня вечером. Он не разыгрывал из себя джентльмена, а двигался скорее как хищник. Она попятилась, когда он подошел ближе.
— Я планировал подождать, прежде чем сам показывать тебе эту комнату.
— Чего… чего ты ждал?
— Чтобы ты наконец сдалась мне. — Его шаги эхом отдавались в пустой комнате, когда он шел вперед.
— Сдалась? — ее голос дрожал.
— Думаю, мы можем обойтись без игр, милая Кэтрин. Стадия ухаживания закончена.
Ее сердце бешено колотилось о грудную клетку, когда она отодвинулась от него, взглянув на хлыст в его побелевших костяшках.
— Ты думаешь, я причинил бы тебе боль? — Он рассмеялся и со стуком уронил его на каменный пол. — Я могу сломать тебя, но тебе понравится каждая минута этого. Я обещаю. — Выражение его лица расплылось в волчьей ухмылке, но взгляд оставался напряженным и холодным.
— Пожалуйста, Дамас.
Он просеялся и пригвоздил ее к белой мраморной колонне прежде, чем она успела даже моргнуть.
— Я не люблю тебя, — пробормотала она, когда его тело сильно прижалось к ней.
— Похоть тоже подойдет. Пока что. — Его губы прижались к ее губам, язык скользнул внутрь, порочно сладкий, крадущий ее дыхание и глубоко пробующий ее на вкус. Он придавил ее тело своим, прежде чем прервать поцелуй.
Они оба тяжело дышали, дыхание смешивалось.
— Я не люблю тебя, — снова запротестовала она, более слабо, чем в первый раз.
— Нет. Но ты будешь поклоняться мне до того, как я закончу. Я даже облегчу тебе задачу.
Он скользнул ладонями вниз по ее рукам, схватил ее запястья и прижал их над ее головой. С шумом он взмахнул рукой, и к тому времени, когда он с громким лязгом вонзил ее в мрамор, в его руке образовался кол. Из черного дыма появились два наручника и крепко связали ее.
— Ты сказал, что больше не будешь заковывать меня в цепи. Я сдержала свое обещание. Я не убегала. — Ее отчаяние звенело в ее собственных ушах.
Он продолжал прижиматься к ней всем телом, позволяя ей почувствовать его силу и опьяняющую мощь, вибрирующую аурой вокруг них обоих, душащую ее своей чувственностью.
— Я не обязываю тебя оставаться здесь, милая леди. Я обязываю тебя избавиться от чувства вины, которое ты все еще таишь в своем сердце. Люди, похоже, не могут убежать от своей совести. Свободная воля и все такое, я полагаю. Я убираю выбор. Теперь ты можешь отпустить. Теперь ты можешь взять то, что хочешь, то, чему ты так долго сопротивлялась.
Он щелкнул пальцами и ее куртка для верховой езды, брюки и сапоги растворились в воздухе, оставив ее в блузке и корсете. Шок, должно быть, отразился на ее лице.
— Верно, Кэтрин. Моя сущность присутствует во всем в этом месте. Я властвую в каждом уголке и каждой клеточке всего… кроме этого. — Он запустил пальцы в ее волосы, положив ладони по обе стороны ее головы на виски, как в ту первую ночь, когда она позволила ему прикоснуться к себе. Она захныкала, осознав все свои ошибки, позволяя ему подходить все ближе и ближе, сплетая тугую веревку вокруг своей воли, пока у нее ничего не осталось. Он провел губами по ее губам. — Но я буду здесь после сегодняшнего вечера, и ты никогда не пожелаешь другого.
— Это неправда, — захныкала она.
Он ухмыльнулся, и его прекрасное лицо стало злым.
— Я позволю тебе пофантазировать в первый раз. Но не после.
Его черные волосы посветлели и стали каштановыми. Его глаза засияли, став прозрачно-аквамариновыми. Углы его лица изменились, превратившись в черты лица, которое она жаждала увидеть больше всего на свете.
— Джордж, — воскликнула она.
Он разорвал на ней блузку и залюбовался открывшимся видом.
Она знала, что он не Джордж, но от одного взгляда на его сходство у нее защемило сердце и она затосковала по его прикосновению.
— Пожалуйста. Смилуйся, — взмолилась она, потому что знала, что не сможет устоять перед тем, что он предлагал. Она действительно хотела его и ненавидела себя за это. Все это время чувство щемящего одиночества все глубже проникало в ее душу, и теперь чувствовать его страстные, хотя и грубые, прикосновения было божественно. Чем грубее, тем лучше. Наконец-то она снова почувствовала себя живой.
— Здесь ты не найдешь пощады, — наконец ответил он голосом Дамаса, а не Джорджа. Ее разум помутился. — Я дал тебе достаточно времени.
Он снова атаковал ее рот, обеими руками обхватив верх корсета. Он углубил поцелуй. Она не смогла устоять перед сходством с Джорджем, когда лиф полностью исчез. Он обхватил ладонью одну грудь и опустился на другую, покусывая ее горло до груди и дразня тугой бугорок, прежде чем скользнуть к другой. Она откинула голову назад и крепко зажмурила глаза, не в силах противостоять удовольствию, разливающемуся по ее телу.
— Не лги больше себе.
