Оставив наших лошадей в долине под присмотром одного апача, мы поднялись вверх и увидели часового, который безмолвно приветствовал нас легким движением руки. Нас поразило, с каким рвением готовились эти двадцать апачей к погребению своего вождя и его дочери. На земле лежало несколько срубленных деревьев, приготовленных для возведения помоста. Несколько индейцев перетаскивали камни и складывали их в кучу. К ним тотчас же присоединились апачи из нашего отряда. По-видимому, погребение должно было состояться в ближайшие дни. В стороне была возведена временная постройка, в которой лежали тела обоих умерших. Около них находился Виннету. Ему сообщили о нашем приходе, и он вышел к нам навстречу. До чего он изменился!
Он всегда был очень серьезен, и лишь в редких случаях его лицо освещалось слабой улыбкой. Я никогда не видел его смеющимся. Но раньше в мужественно-прекрасных чертах его лица было много доброты и благорасположения, и сколько дружелюбия и теплоты исходило из его темных бархатных глаз! С какой любовью и чисто материнской нежностью глядели они на меня прежде! Теперь от всего этого не осталось и следа. Его лицо окаменело, и глаза глядели мрачно. В движениях появилась медлительность. Он устало пожал мою руку и так посмотрел, что у меня все в душе перевернулось.
– Когда мой брат возвратился? – спросил он меня.
– Только что.
– Где убийца?
– Ускользнул от нас.
Должен сознаться, что при этом ответе я низко склонил голову. Мне было стыдно за эти слова! Виннету уперся взором в землю. Как мне хотелось в этот момент проникнуть в его мысли! После долгой паузы, он спросил меня:
– Мой брат потерял след?
– Нет. Я знаю, куда ведут следы. Он сам явится сюда.
– Да расскажет мне все Разящая Рука.
Он уселся на большой камень. Я последовал его примеру и принялся рассказывать. Он выслушал мое подробное донесение, не проронив ни слова. Затем помолчал с минуту и спросил:
– Итак, мой брат не вполне уверен в том, что его пули поразили убийцу?
– Я думаю, что не попал в него.
Он молча кивнул головой, пожал мне руку и сказал:
– Да простит меня брат мой за то, что я спросил его, не потерял ли он из виду следа. Разящая Рука сделал все, что было в его силах, и поступил мудро. Сэм Хоукенс будет весьма сожалеть о своей неосторожности, но мы простим его и освободим из плена. Я согласен с моим братом: киовы придут сюда, но они ошибутся в своем расчете, ибо им не удастся напасть на нас врасплох. Пленнику не следует причинять вреда, но необходимо зорко следить за ним. К завтрашнему дню будут готовы могилы для Инчу-Чуны и Ншо-Чи. Будет ли брат мой присутствовать при погребении?
– Мне будет больно, если Виннету откажет мне в этой чести.
– Не только не отказываю, прошу тебя! Может быть, твое присутствие избавит многих сыновей бледнолицых от смерти. Закон крови требует смерти многих белых людей, во твое око подобно солнцу, растапливающему лед и превращающему его в освежительный родник. Ты знаешь, кого я потерял. Так будь же мне отцом и сестрою! Я прошу тебя об этом, Чарли!
В его глазах блеснула слеза. Ему стало стыдно за нее, и он поспешил к хижине, где лежали мертвые. Сегодня впервые он назвал меня по имени, и с тех пор всегда обращался ко мне так.
Теперь я должен был бы рассказать о погребении, которое состоялось со всей торжественностью, требуемой индейским ритуалом. Я отлично знаю, что описание погребальных торжеств могло бы многих заинтересовать, но, как только я вспоминаю об этом печальном событии, и теперь еще мной овладевает глубокая скорбь, словно все это произошло вчера.
Поэтому я вынужден отказаться от повествования, которое было бы осквернением, но не могил, которые мы воздвигли тогда у Наджет-циля, а памяти, которая навсегда останется в моем сердце, как святыня.
Тело Инчу-Чуны было привязано к лошади, которую стали засыпать со всех сторон землей. Когда она была лишена возможности двигаться, ей пустили пулю в голову. Затем насыпь увеличили и обложили камнями.
Ншо-Чи по моей просьбе похоронили иначе. Мне не хотелось, чтобы ее засыпали землей. Мы поместили ее в сидячем положении у подножия дерева и затем воздвигли над ней прочную полую пирамиду, из вершины которой выходила макушка дерева.
Впоследствии я несколько раз бывал с Виннету у Наджет-циля и посещал могилы. Мы каждый раз находили их нетронутыми.
Глава 6
Освобождение Сэма
Нетрудно представить себе, какую боль испытывал Виннету, потеряв отца и сестру. Однако лишь на похоронах он мог дать волю чувствам, впоследствии же, следуя обычаю индейцев, он тщательно скрывал свои переживания. К тому же со дня на день ожидалось появление племени кнобов, и к этому нужно было быть готовым. Теперь Виннету был уже не убитый горем сын и брат, но храбрый вождь своего племени, думавший лишь об отражении возможного нападения врагов и о поимке злодея Сантера. Его план действий, по-видимому, был уже готов, ибо тотчас после погребальных торжеств он приказал апачам готовиться к выступлению и привести для этого лошадей из лощины.
– Почему мой брат отдал такое распоряжение? – спросил я Виннету. – Условия местности таковы, что доставить лошадей снизу трудно.
– Я знаю, – возразил он, – и все же это необходимо сделать, чтобы перехитрить киовов. Они сдружились с убийцей и должны погибнуть!
Он произнес это с решительным и угрожающим видом: если его план осуществится, все киовы погибнут. Но я смотрел на это по-другому. Правда, киовы были нашими врагами, но разве они были виновны в смерти Инчу-Чуны и его дочери? Не попытаться ли переубедить Виннету? Я рисковал, конечно, навлечь на себя его гнев, однако момент казался мне весьма подходящим для разговора на эту тему, ибо мы были одни. Апачи уже приступили к исполнению его распоряжения и удалились, Стоун и Паркер последовали за ними. Таким образом, никто не услышал бы нас, если бы Виннету стал резко мне возражать (в присутствии других я мог бы почувствовать себя оскорбленным). Итак, я откровенно высказал ему свое мнение и, к моему удивлению, это вовсе не повлияло на него в том смысле, как я ожидал. Он, правда, сурово посмотрел на меня, но ответил спокойным голосом:
– Я ждал этих возражений от своего брата. Он не считает признаком слабости уклоняться от встречи с врагом.
– Ты не так понял меня. Об этом не может быть и речи. Я хотел только сказать, что они не виноваты в случившемся здесь, и было бы несправедливо покарать их за чужое преступление.
– Они в союзе с убийцей и придут сюда, чтобы напасть на нас. Разве этого недостаточно? Разве заслуживают они пощады?
– Нет, по-моему, это не является достаточным основанием. Мне грустно при мысли, что мой брат Виннету впадает в то самое заблуждение, которое должно повлечь гибель всех краснокожих.
– О каком заблуждении думает Разящая Рука?
– Индейцы готовы истреблять друг друга, вместо того чтобы помогать друг другу в борьбе против общего врага. Позволь мне говорить напрямик. Как ты полагаешь, кто хитрее и умнее, краснокожие или бледнолицые?
