Такого обилия монарших особ и их отпрысков эти стены, наверное, уже очень давно не видели, если вообще когда-либо видели. Никогда ещё Сэйнар, Босвария и Арганда одновременно не заключали между собой мирный союз. А тут вот… свершилось, не без божественного вмешательства. Совванир всё больше меняется, возвращая себе пошатнувшееся магическое равновесие.
– Ладно, я согласна надеть это неудобное платье, если вы все так этого хотите, – заявляю с порога, заставив всех собравшихся в гостиной королевы Зальфии обернуться в мою сторону. – Сдаюсь, в общем.
– Я так и знала, что Корим тебя уговорит, – хмыкает Рамина, пока королева Аннелия тихо отчитывает своих насупившихся дочерей в сторонке.
– Так это твоя идея была? – возмущённо прищуриваюсь я.
– Это я сына попросила, – с мягкой улыбкой сообщает дорогая свекровь, подходя ко мне. Обнимает за плечи. – И очень рада, что он тебя убедил. Пойдём, уже всё готово, только тебя ждали.
С другой стороны ко мне подступает растроганная мама, у Корины и даже у тёти Скар глаза на мокром месте. Остальные тоже все до нельзя расчувствованные. И что такого в этих свадьбах? Знать бы ещё, почему у меня самой взгляд немного мутится от волнения? Это всё мой секрет виноват, совсем в руках себя держать не могу.
Ох. Сдаваться, так сдаваться.
Обречённо вздохнув, я позволяю маме Корима увлечь меня в соседнюю гостиную попросторней, где служанки уже разложили мой новый наряд невесты во всём традиционном великолепии.
И понеслось. Купания, натирания, одевания, причёска на слегка отросшие волосы…
Спустя пару часов от меня отступают все, кроме мамы, поправляющей головной убор. Такой взволнованной и растроганной до слёз я её ещё никогда не видела. Сегодня леди Виттория Сатори провожает в семейную жизнь самую младшую из своих детей, ту, которую уже и не чаяла увидеть замужней, наверное. Даже Кор раньше меня справился, обраслетив свою Наиле.
– Боги, ты такая у меня красивая, – промокнув платочком слезы в уголках глаз, шепчет она. – Я так счастлива за тебя, доченька.
– Я люблю тебя, мам, – шепчу в ответ те слова, которые должна была бы говорить значительно чаще. – Прости, что столько волнений тебе принесла.
– Сколько бы этих волнений не было, я всегда безгранично гордилась тобой, родная. Мы с отцом гордились. И сейчас гордимся. Будь счастлива и любима, наша Камэли, – целует она меня в лоб.
– Уже, мам. Уже, – улыбаюсь я, краем глаза заметив появившегося в дверях Корима и то, как расступаются перед ним все наши родственницы и гостьи.
Взгляд любимых вишнёвых глаз сразу неотрывно прикипает ко мне, загораясь просто нереальным светом. И видя ошеломлённое восхищение моего принца, то как завороженно он смотрит, идя ко мне такой нереально царственный и красивый в своём белом торжественном костюме, я понимаю, что не зря согласилась на уговоры. Что не зря позволила вырядить себя в это узкое алое платье, вышитое по подолу золотом и драгоценными камнями, надеть такую же алую с золотом многослойную полупрозрачную карилью на голову и изящную традиционную диадему поверх неё. Всё это в сочетании действительно выглядит сказочно красиво. И вместе мы с мужем будем смотреться потрясающе. А то, что неудобно… один вечер можно и потерпеть, ради удовольствия любимого человека.
– Ты восхитительна любовь, моя, – взяв мои ладони, он поднимает их к своим губам. – У меня нет слов, чтобы передать насколько я поражён твоей красотой.
– Спасибо, мой господин, – шепчу я игриво, зная, как он реагирует на такое обращение.
– Я тебя съем ночью, кошечка, – резко вдохнув, хрипло обещает Корим. – А сейчас позволь отнести тебя на наш праздничный пир.
И не дожидаясь ответа, он подхватывает меня на руки, чтобы вынести из гостиной, под восторженные перешёптывания и охи наших мам и всех остальных. Теперь, когда жених и невеста готовы к продолжению празднования, все дамы присоединятся к своим мужчинам за ломящимися столами. На нашей свадьбе праздник не стали делить на женскую и мужскую половину.
То ли от резкого движения, то ли от нервов и пустого желудка, перед глазами всё на миг ускоряется, кружась и туманясь. И я, моргнув, невольно прислоняю голову мужу на плечо в поисках равновесия.
– Всё хорошо, любимая? – сразу замечает мой жест Корим, уверено шагающий дворцовыми коридорами.
– Да. Просто голову ты мне вскружил, – улыбаюсь, вдыхая полной грудью его запах. Хорошо-то как.
– М-гм, голову вскружил, значит, – хмыкает лукаво муж. – И долго ты ещё от меня скрывать будешь?
– Что? – изображаю я святую простоту.
– То, что я ещё неделю назад заметил, – слышу невозмутимый ответ.
– И как это ты неделю назад мог заметить то, что я поняла только два дня назад? – возмущённо вскидываю голову.
– Мэл, я знаю твоё тело вплоть до самых сокровенных местечек, знаю каждую твою реакцию, каждую чувствительную точку, – усмехается он. – Неужели ты думаешь, что изменения в тебе остались для меня незамеченными?
И действительно. Могла бы и догадаться.
– Ладно, – немного расстроенно вздыхаю я. Вот и сделала сюрприз. – Видимо, эти самые изменения делают из моего мозга кашу.
– И почему я слышу в твоём голосе огорчение? – опять проявляет чудеса проницательности мой супруг, останавливаясь у двери.
– Я хотела тебе вечером сказать, когда мы останемся одни. Сюрприз готовила, – признаюсь я деланно небрежно. – И забыла, что муж мне достался слишком хитросделанный.
Пару секунд он удивлённо молчит. А потом расплывается в широкой обворожительной улыбке.
– Так сделай сейчас. Скажи это, Мэл. Я могу догадываться о чём угодно и сколько угодно, но только ты можешь дать мне счастье знать это наверняка, – требовательно и одновременно с этим нежно заглядывает он мне в глаза. – Скажи. Ты же знаешь, как давно я мечтал услышать эти слова. И как важно мне их услышать именно от тебя.
Я знаю… много… много лет, отравленных проклятием. Теряя и снова надеясь.
Он прав. Какая разница, когда и в какой момент? Главное суть. Особенно, когда новость такая долгожданная.
– Ты скоро станешь отцом, – произношу я те самые заветные слова. И тону в вишнёвом сладком счастье. Разделенном на двоих.
