Что-то в лесу сдохло. Валерии, значит, ход на мостик закрыт, а ей – только что его открыли. И, главное, так многозначительно… Ну, Олег Николаевич, держитесь, я иду!
«Опомнись! – опять попытался тормознуть её внутренний голос. – Ты ступила на скользкий путь».
«Отстань, противный! – легкомысленно отмахнулась она. – Должен же когда-нибудь быть и на нашей улице праздник».
Перед выходом из каюты она взглянула в зеркало, поправила помаду, тронула расческой волосы, – теперь она была во всеоружии.
Но уже выйдя на палубу, Анастасия почувствовала, как игривое настроение покидает её. О чём она думает теперь, когда так накалилась обстановка? Не стоит идти на поводу у мужчин. Кто-то должен иметь холодную голову.
– Хорошо выглядите, Анастасия Львовна! – приветствовал её капитан. Но стоял не на мостике, а на шлюпочной палубе – всё же от штурвала подальше. – Так что вы там придумали?
– Наверное, вы и сами догадались. Добавила в компот слабительное.
– А если он не станет пить компот? Что-то ему покажется подозрительным… – встрял в разговор Игорь. Не мог же он полностью отдать инициативу в руки капитана. Дружба дружбой, а табачок врозь!
– Чего бы ему компот не пить? – заспорила Анастасия, уже начиная сомневаться в успешном завершении своего эксперимента. – Выпьет как миленький!
– Но если вы знаете, в каком именно стакане компот отнесут боцману, стало быть, вы знаете, и кто это сделает?
Анастасия прикусила язык: опять она не всё продумала до конца. Но выдавать кока не хотелось. Они, вроде, начали потихоньку сдружаться, а теперь…
– Я, собственно, не уверена…
– Настя!
– Олег Николаевич, не заставляйте меня чувствовать себя предателем. Одно дело, – помогать вам ловить убийцу, и совсем другое…
– Да, я и без тебя знаю! – усмехнулся капитан. – Кто ещё может прийти на помощь своему корешу? Наш прекрасный повар! Ну, он у меня получит!
– Но ведь у вас нет никаких доказательств!
– А у тебя есть? Или ты даешь слабительное совершенно непричастному к делу человеку?!
Она бессильно опустила руки. Хочешь, как лучше…
– Ладно тебе, Олег! Чего мы навалились на женщину? Без неё что ли своих вопросов не решим? И так, то, что она сделала… Надо спасибо сказать, а не на вытяжке держать!
Это друг любезный на выручку поспешил. Не испугался шефа.
– Ты помнишь, как в таких случаях говорит сам Антон? Я никогда не ударю лежачего, если он не попытается встать!.. Я бы добавил: у меня на пути. Какое он иметь право решать, помогать или нет преступнику? Мы все к Анатолию хорошо относились. Пока он не переступил черту.
– Боюсь, не всегда мы можем быть столько категоричны со своими друзьями, – пробормотал Верещагин.
– Всё равно, Антон должен чувствовать, где кончается служба, а где начинается долг.
Анастасия ощущала себя неуютно. Во-первых, подсуетилась со слабительным, во-вторых, невольно подвела под монастырь кока.
– Я вам ещё нужна? – поинтересовалась она, обращаясь к Демидову.
– Торопишься? – ровно проговорил он.
– Нужно Панкратова навестить. А то, мне показалось, я видела его расхаживающим по палубе…
– Ну, иди, – милостиво разрешил капитан, словно хотел сказать, что не Анастасии держать его за лоха и впаривать про свою врачебную занятость.
На самом деле… в общем, она решила пойти и предупредить кока, что на него готовиться служебный наезд.
– Опять что-то забыла написать? – доброжелательно встретил её Антон Захарович.
На этот раз он сидел за столом в одиночестве и пил чай. Анастасия скосила глаз на стол – миски там не было.
– Мне можно подсесть к вашему столику, – пошутила она, – а то все остальные заняты.
– Садитесь, – улыбнулся он. Судя по всему, кок пребывал в хорошем настроении. Каковое, впрочем, Анастасия как раз и собиралась испортить.
– Я пришла признаться, что я вас подставила. Нечаянно.
Кок, ливший в чашку чай вздрогнул и пролил несколько капель мимо чашки.
– А я ещё подумал: чего возвращалась? Придумала какую-то лабуду насчет чисел. Старый дурак, мог бы и догадаться… Анатолия я уже предупредить не успею?
– Ну а зачем это делать? Убегая, он только ухудшит своё положение. Думаете, судно встанет к причалу с затаившимся преступником на борту? Чтобы Анатолию Григорьевичу сподручнее было дёру дать? У него семья в России, не забыли?
– Да какая уж там семья… То есть, я хотел сказать: раньше нужно было думать. Ведь он на полную катушку получит! Мог бы ещё что-то чирикать насчет состояния аффекта, но эти дурацкие нунчаки и прядь волос…
– Иными словами, вы его действий не одобряете?
– А кто бы в трезвом уме стал одобрять. Загубил девчонку…
– Но вы-то ему помогали!
– Помогал… так ведь не убивать же! На самом деле, я перед ним до сих пор свою вину чувствую: что за друг, который с твоей женщиной переспал?.. Вот и помог. Говорил ведь, что скрываясь только хуже себе делает, да разве он послушает?.. Пургену ему подсыпала?
– Пурген – это старое средство. Сейчас есть куда более мощные. И надежные.
Антон Захарович захохотал, и тут же будто захлебнулся смехом. Нахмурился.
– Об этом кто-то ещё знает?
– Все знают, – честно призналась Анастасия.
Он некоторое время внимательно на неё смотрел.
– И тебе его не жалко?
– Мне Машу жалко.
– Но ты её почти не знала.
Все об одном и том же! Как будто жалеть можно только хорошо знакомых…
Антон Захарович вдруг в момент отбросил все церемонии и приседания, и стал говорить жестко, без экивоков, так что Анастасии ничего не осталось, как только следовать его примеру.
– Мне кажется, что теперь я знаю её даже лучше вас. Хотите, расскажу?
– Хочу, – неожиданно согласился кок, хотя она сказала это просто так.
– Ну, слушайте. Жила-была девочка Маша Рюмина. Одна у своих родителей, которые, надо сказать, поздновато её родили. По крайней мере, маме было в ту пору сорок два года…
– Ты посмотри, а я и не знал, – удивился кок.
– Наверное, она считала это не слишком существенным. Так себе, мелкие подробности. Это Зинаида Поликарповна меня просветила. Она с родителями Маши хорошо знакома. Владивосток – город маленький.
Кок смотрел на Анастасию, не отводя глаз, словно не был, пусть и косвенным, участником этой истории. И смог кое-что добавить к рассказу.
– Только вот, чего вдруг профессора Рюмины решили на старости лет завести ребенка, остается лишь гадать. Известная не только в городе, во всей России, пара ученых… Видишь, я тоже кое-чего знаю.
