Книга Херувим. Книга II - Полина Дашкова

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62

- Юра Михеев, конечно, не убийца, - медленно проговорилСергей, - но Палыч приказал убить шофера Гошу, Георгия Завьялова.

- А речь сейчас вовсе не о Палыче, - помотал головой Михеев,- что касается Завьялова, он честно заслужил свою пулю, когда в"Наркозе" пихал мужиков головой в очко сортира и заставлял каждоеутро на сорокаградусном морозе босиком, в одних подштанниках зарядку делать. Нуи к тому же он видел меня и мог узнать. На фига мне эти ландыши? - Михеев налилсебе еще молока, выпил залпом, как водку, промокнул губы салфеткой. - Если втечение двух суток не уговоришь Стаса написать чистосердечное признание, онсдохнет. И никто, ни папа-генерал, ни ты, майор, ни вся ваша уважаемаяструктура, его не спасут. Веришь мне?

- Верю, - кивнул Сергей.

У ворот молчаливый громила вернул ему разряженный пистолет иотдельно высыпал на ладонь горсть патронов.

* * *

Горячие лохматые тени ползли по потолку, жарко было глазам,словно в каждом запалили по свечке. Потрескивали сырые дрова в печи, дымзастревал в горле, не давал дышать. У липового отвара, которым поила бабушкамаленького Володю, был едкий горький привкус. Склоненное лицо бабушки казалосьсгустком все того же дыма. Володя слышал звон рукомойника, видел, как плыветпрямо на него бело-розовое зыбкое чудище с огромными стеклянными глазами, тянетк нему руки, трогает шею твердыми пальцами, повторяет вязкое, трудное слово:пневмония, и растворяется в дыму.

В глухой дымной мути остался один тонкий, слабый звук. Онтянулся словно живая, светящаяся ниточка, и Володя стал потихоньку продиратьсясквозь мрак.

Позже в деревне судачили, что семилетнего сироту ВолодюГерасимова спасла от неминуемой смерти глухонемая знахарка, сожительницакладбищенского сторожа. Володя встречал иногда эту пухлую румяную женщину вчерном тугом платке, но не помнил, как она приходила в избу во время егоболезни. Он знал совершенно точно, она ни при чем. Спас его тонкий одинокий звук,который был всего лишь плачем его бабушки. Если бы он не слышал, как плачетбабушка, он бы заблудился во мраке и умер. Однако никому никогда он нерассказывал об этом и делал вид, будто верит, как и вся деревня, что спасла егоглухонемая знахарка.

Напичканный обезболивающими препаратами, Владимир Марленовичвозвращался к лохматым теням, к дыму, к треску сырых поленьев, словно не былопятидесяти с лишнем лет, вмещавших юность, зрелость, всю его огромную имгновенную жизнь. Иногда до него доносился тихий плач его жены, но отставнойгенерал был слишком тяжел и не мог, как семилетний мальчик, уцепиться заниточку, проскользнуть сквозь мрак.

Баюкая огромную неугомонную чешуйчатую тварь внутри себя,проваливаясь в забытье, генерал понял, что скорее всего умрет этой ночью ипопросил жену быть рядом. Она сидела в кресле, поджав ноги, то дремала, то тихоплакала, и каждые полчаса проверяла, дышит ли он.

Генерал дышал. Этой ночью он не умер. Утром попросил пить. Кполудню открыл глаза, сел на кровати, увидел, что небо черное, услышал долгийраскат грома, позвал Наташу, чтобы она открыла окно. Шум ливня ошеломил его.Ему даже удалось встать, сделать несколько шагов, ухватиться за подоконник ипочувствовать, как летят в лицо ливневые брызги.

Далеко, в глубине квартиры, заливался звонок. До негодонеслись голоса. Он медленно побрел в прихожую. Там майор Сергей Найденовснимал мокрую куртку. Наташа доставала для него тапочки. Стас стоял,прислонившись к косяку и подкидывал на ладони зажигалку.

- Папа, ты что? Иди ложись! - сказал он, увидев генерала.

- Мне лучше, -слабо улыбнулся Владимир Марленович, -здравствуй, Сережа.

Все четверо прошли в гостиную. Генерал сел в кресло. НатальяМарковна накрыла его пледом.

- Наверное, нам со Стасом надо поговорить наедине, - сказалмайор.

- Я готов, - Стас поднялся и нервно оскалился, - пойдем,дорогой братец.

- Нет,- покачал головой генерал- Вы останетесь здесь

Что-то прозвучало в его голосе новое, вернее, прежнее,твердое, спокойное, и у Натальи Марковны на секунду счастливо вспыхнули глаза.

- Но, папа, он же сказал, мы должны наедине, - возразилСтас.

- Сядь, сынок, - Наталья Марковна подошла к нему, взяла заплечи и почти насильно усадила в кресло.

Сергей молча положил на стол маленький диктофон и включилего.

"...Не помнишь, значит, ничего, гумозник? Ну ладно,слушай. Той ночью я долез на стройку за кабелем..."

Дрожащий скрипучий голос старого уголовника Леща заполнилгенеральскую гостиную. Громкость была небольшой, но казалось, от напряжениявибрируют стены.

Гроза кончилась. Солнце хлынуло в открытые окна.

"...Ты шагнул к краю, глянул вниз. Минуту всегосмотрел, а потом драпанул к станции. И все. И нет тебя...".

Когда отзвучала запись, несколько минут было тихо.

- Стас, ты должен написать признание и отнести его впрокуратуру. У тебя есть двое суток, - медленно проговорил Сергей, - никакогонаказания тебе нести не придется. Срок давности истек. Да и статья небольшая.Причинение смерти по неосторожности. Максимум три года условно. Это просто ЮреМихееву так сильно не повезло.

- Ничего описать не буду,- помотал головой Стас.

- У тебя двое суток,- повторил Сергей.

- Бред какой-то, - Стас рассмеялся,- папа, мама, вы что, непонимаете? Это провокация! Вы же знаете, я болел, лежал с температурой и тойночью никуда не выходил из дома! Был свидетель, няня Мария Петровна. Я ничегописать не стану!

- Не кричи, - поморщился генерал и повернулся к жене. -Наташа, ты помнишь, мы с тобой уехали тогда на недельку в наш ведомственный домотдыха "Березки". Здесь оставалась Мария Петровна. Ей было ужевосемьдесят, и перед сном она принимала сильное снотворное. Мы с тобойвернулись именно в то утро, довольно рано, часов в девять. Еще ничего не былоизвестно о Маше Демидовой.

- Да, - кивнула Наталья Марковна, - да, Володенька, яотлично запомнила то утро. Стас встретил нас бледный, совершенно больной исказал, что ночью у него было под сорок и он не мог подняться с постели. Вприхожей стояли его кроссовки, грязные и мокрые насквозь. К ним прилипла траваи застывшие комья известки. Я долго чистила их, мыла, набивала газетой, онибыли совсем новые, страшно дорогие, и не хотелось выбрасывать. Однако пришлось.Они затвердели, потеряли форму. Строительная грязь въелась намертво. - НатальяМарковна тяжело поднялась, вышла и вернулась через минуту.

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62