Книга Первая люболь - Катрин Исаева

Даже не думала, что у худосочного Столярова столько силы. Я скрежетала зубами, напрягаясь всем телом, чтобы выбраться из западни, но ничего не выходило.

— У нас в классе полно хороших девчонок, но ты, Розочка, казалась особенной. Жаль, я ошибся. — Тягучее прерывистое дыхание подонка опалило основание шеи.

Сердце подпрыгнуло, когда я почувствовала его омерзительные пальцы на своих бедрах, от неожиданности прикусив язык.

— Ха-ха… — рыжий обнажил мелкие желтые зубы, — Не переживай, больно не будет, вернее… — он сипло рассмеялся. — Ты про это даже не вспомнишь. И про меня тоже.

— ОТВАЛИ-И! ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ-Я-Я!!! — заорала нечеловеческим голосом, лупася одноклассника в грудь.

— Ну, все… Ты меня достала, Пчелкина!

Внезапный вопль Андрея разрезал тишину.

— НЕ ТРОГАЙ МОЮ СЕСТРУ, УРО-О-Д! — взревел Лешка, треснув Столярова ботинком по голове.

Вдруг омерзительное тело обмякло. Брат стащил его с меня, помогая подняться, но ноги не слушались. Я чудом не рухнула обратно, вцепившись в локоть родственника.

— Лё-лешенька… — из глаз брызнули слезы.

— Хоть один вечер-то у нас будет спокойным, систер?! — нервно хохотнул спаситель, переводя взгляд с меня на бездыханное тело, распластанное по полу.

Он продолжал сжимать ботинок в руке.

— Но… но… как ты узнал? — проблеяла, заикаясь.

— Мать Костика вернулась. Тогда решили погонять с парнями мяч во дворе, вот зашел переобуться…

Столяров попытался подняться, но брат лихо пресёк эту попытку, несколько раз заехав ему по ребрам.

— Нужно вызвать полицию, — рассеянно потерла виски.

Выйдя из ступора, я побежала к телефону, однако прежде чем набрать номер экстренной помощи, мобильный ожил у меня в руке.

— Алло! — на автомате приняла звонок Богдана.

— Роза, брат уезжает… — сообщил парень убитым голосом.

— Что?!

— Собрал сумку и помахал перед нами билетом в один конец. Я просто подумал, ты должна знать.

— Но зачем?! Куда???

— Собрался отдавать честь Родине. Его поезд отходит уже через сорок минут. Кстати, по чистой случайности я проезжаю мимо твоего дома на такси. Если надо куда-то подбросить…

Я отключилась.

— Систер, что стряслось?! — не сводя со Столярова презрительного взгляда, процедил брат.

— Дима уезжает из города, а мы так и не поговорили, — повторила, сама себе не веря.

— Тогда чего ты ждешь?

Дрожащей ладонью я указала на корчившегося на полу подонка (Лешка выкрутил Андрею руки, предусмотрительно забравшись на него сверху).

— Роза, он уезжает. Если не попрощаешься — никогда себе не простишь!

— Но я не могу бросить тебя наедине с этим психом!

— Не волнуйся, я позову на подмогу… — не дожидаясь моего ответа, братишка выудил из кармана телефон, набрав тому самому Саркису.

Родственник в двух словах обрисовал дяде Азата ситуацию.

— Он в кафе. Приедет с минуты на минуту. Поезжай, иначе будешь жалеть об этом всю жизнь… — настаивал брат.

— А как же полиция?! — прошептала уже в дверях.

— Вызовем, как только вернешься. Думаю, один час особой роли не сыграет…

К счастью, Богдан не подвел.

Я прыгнула на заднее сидение такси, с тяжелым сердцем уносясь все дальше от дома. До вокзала мы ехали молча. Бросив на меня один единственный взгляд, брат Мити не стал задавать лишних вопросов, за что ему большое спасибо. Уже после того, как машина остановилась на парковке Павелецкого, Бо сжал мое запястье, и как тряпичную куклу потащил через толпу людей.

Я не сопротивлялась.

Поймала себя на мысли, что одна бы не справилась. События последних дней превратили мозг в корявую труху. Причастность Андрея Столярова к нападению на девушек до сих пор не укладывалась у меня в голове…

— Поезд Москва-Омск. До отправки меньше десяти минут. Роза, пожалуйста, поторопись! У Митьки место в самом конце… — словно сквозь туман доносились слова Богдана.

Не отдавая себе отчета в том, что творю, я зашла в нужный вагон, со всех ног побежав по узкому коридору вперед. А потом застыла, до корней волос покрывшись мурашками.

Он стоял в пол-оборота, бездумно глядя в окно. Растрепанный, осунувшийся, с перебитым носом и свежим шрамом на правой щеке. Мое сердце обожгло пеплом несбывшихся надежд.

— Я люблю тебя, Митя, — произнесла мысленно, улыбаясь сквозь пелену слез, и, как последняя трусиха попятилась к выходу, однако в этот самый момент любимый обернулся.