Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
– Подфюзеляжная гондола?
Шварц кивнул:
– Туда может сесть один человек за пулеметную установку, но – захваченный вами полковник?
– Его положим между креслами.
– Тесно будет.
– У нас говорят: в тесноте, да не в обиде. Твой «юнкерс» может нести в бомбовом отсеке две с половиной тонны бомб, что для него какие-то восемьдесят килограммов!
Летчик покачал головой:
– Так не положено летать.
– Это у вас, – усмехнулся Сосновский – у нас в бомбоотсек набили бы взвод десанта.
Шелестов скомандовал:
– Отставить разговоры. Шварц, Сосновский, к самолету, открыть люк, подать трап. И бегом.
Михаил толкнул командира экипажа:
– Ну, чего стоишь? Не слышал – бегом марш!
Гауптман побежал вместе с Сосновским, который на ходу сбрасывал с себя китель. Коган и Буторин вытащили из «Опеля» Грунова. Тот взвыл от отчаяния:
– Лучше пристрелите меня здесь!
Шелестов прервал его:
– К стенке тебя и без меня поставят, я не каратель. Это ты, сука, своих убивал, чтобы уйти к немцам. За это с тебя спросят.
– Я не хочу. Убейте!
Коган ударил его в челюсть.
– Боря, ты сдурел? Не хватало еще челюсть ему вывернуть. Тогда Платов с нас шкуру спустит.
– Да я несильно, майор.
– В самолет!
Полковника затащили в кабину пилотов, бросили между креслами.
Гауптман стал натягивать на себя парашютную систему.
Шелестов усмехнулся:
– Брось, не пригодится. Если собьют, вместе разобьемся. Так что не старайся.
Офицеры заняли свои места. Впереди: слева Шварц, справа Шелестов, сзади, за командиром экипажа, место старшего радиста занял Буторин, проверил кормовую пулеметную установку, за Шелестовым – Сосновский, внизу остался Коган.
Шелестов надел шлемофон, Шварц показал, как подсоединить его к бортовой радиостанции, а заодно и к переговорному устройству между членами экипажа. Примеру командира последовали остальные бойцы группы. И только Коган и Грунов остались без шлемофонов. Их попросту им не хватило.
Гауптман Шварц начал щелкать тумблерами, нажимать кнопки, подтянул в нейтральное положение штурвал. Нажал на что-то ближе к Шелестову, двигатели заработали на холостом ходу, завращались винты. Сосновский спросил:
– Чего стоим?
Шварц объяснил:
– Проверяю системы.
– Давай, – кивнул Шелестов, – сейчас ты здесь главный.
Самолет медленно выкатился из строя, повернул налево и медленно пошел по рулевой дорожке к началу взлетно-посадочной полосы. Там остановился.
Шелестов спросил:
– И чего ждем?
– Не лезьте не в свое дело.
– Ладно, герр гауптман, работайте.
Взревели двигатели, корпус самолета завибрировал. Он дернулся вперед и, набирая скорость, побежал по взлетно-посадочной полосе.
Она уже почти заканчивалась.
Шелестов взглянул на пилота: неужели решил разбиться?
Но тут «юнкерс» оторвался от полосы и взмыл в воздух.
– Чего тянул, гауптман? – спросил Шелестов. – На нервах играл?
– Мне не до того, для взлета этому «юнкерсу» нужны тысяча восемьсот метров, а длина полосы два километра. Но прошу не отвлекать меня. Поговорим, как поднимемся на пять тысяч метров.
– Почему пять тысяч, ты же можешь подняться и до десяти тысяч?
– На борту нет кислородного оборудования и масок. А над территорией, занятой нашими войсками, самолет не собьют.
Шварц повернулся к Шелестову:
– Надеюсь, полетное задание у вас есть?
– А на хрена оно мне? Летим прямо на Москву. Или тебе и для этого задание нужно?
Летчик покачал головой.
– Благодарю бога, что я летал на Москву и помню основные данные по маршруту.
– Так ты бомбил Москву?
– И что в этом странного? Война. Я военный летчик, я, как и вы, принимал присягу, я просто исполнял свои обязанности. Или скажете, вы никого не убивали?
– Не скажу. Смотри не заблудись хотя бы над оккупационной территорией, за линией фронта нас встретят наши истребители.
Неожиданно вокруг самолета то тут, то там стали появляться облачка разрывов.
– Это обстрел? – спросил Шелестов.
– Да.
– Почему немцы обстреливают свой самолет?
– Возможно, командование узнало об угоне бомбардировщика. Вы же столько шума подняли на аэродроме! Кто-то позвонил в комендатуру.
– И что?
– А ничего.
Шварц потянул штурвал на себя – задрав нос, «юнкерс» пошел вверх. Дышать стало труднее, но облачка разрывов зенитных снарядов остались внизу.
Скорее всего, командир зенитного взвода неправильно оценил обстановку и отдал приказ открыть огонь. Для молодого офицера это вполне возможно. Оттого и огонь с земли прекратился быстро.
Шварц опустил самолет на высоту пять тысяч метров.
Спустя полтора часа гауптман вновь увеличил высоту.
– В чем дело? – спросил Шелестов.
– Линия фронта!
– Но по нам стреляют?
– А вы хотели бы, чтобы стреляли? На оккупационной территории все было понятно, но теперь любое ваше зенитное подразделение может открыть огонь. В Красной армии скорострельные зенитные орудия бьют до десяти километров.
– Наши в нас стрелять не будут.
Неожиданно бортовая радиостанция сработала сигналом вызова.
Шелестов взглянул на Шварца:
– Переведи на меня!
Гауптман подчинился.
– Слушаю, Шелестов.
– Майор Воронин из штаба командующего авиацией дальнего действия.
– Очень приятно. Теперь я уверен, что наши не собьют «юнкерс».
– Ответьте, почему на связь вышли вы, а не немецкий пилот?
– Потому, что он ни черта по-русски не шпрехает.
– Пусть переведет связь на себя, я говорю по-немецки.
– Хорошо, майор.
Шелестов показал Шварцу, чтобы тот продолжил переговоры.
Гауптман ответил и в дальнейшем только слушал, иногда задавая вопросы, которые имели отношение к пилотированию и маршруту.
Закончив переговоры, он перевел станцию в режим «приема».
Шелестов поинтересовался:
– Ну и что сказал майор?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
