— Подождите, — сказал Бенни, — ваши слова все еще не имеют смысла. Начните сначала.
— Послушай, Моника, — сказал Джо, — записей серии D либо не было в самолете, либо кто-то забрал их из-под обломков.
— Они были в чертовом самолете, — прорычала Макреди.
— Тогда их забрали. Мы не можем их найти, а записи, которые у нас на руках, указывали на то, что ты забрала их с собой.
— Это еще предстоит узнать, — сказал он Макреди. — Есть ли способ воссоздать «Архангел» без тех записей?
Она подумала над этим.
— Без записей серии D? Нет. С теми записями — да. Нужны лишь основные химикаты, некоторые минералы, свинья и ходок. Все могут сделать «Архангел». Трюк в том, чтобы довести его до порошковой формы. В самолете были бумаги, в которых сказано, как и это сделать. Я подготовила их, чтобы Рейд могла перенести их во все лаборатории Государства, — она остановилась и поникла, словно до нее дошло значение всего произошедшего. — Боже, мы потеряли восемнадцать месяцев. Все это уже должно было кончиться. Все ходоки уже должны были умереть.
70
— Посмотрите на шары! — сказала Ева, и ее лицо засветилось от радости.
Бунтарка встала со своего места на песке, рядом с малышкой. Люди выходили из всех ангаров, общежития и столовой, чтобы посмотреть на этот странный спектакль. Тысячи цветных шариков прыгали среди мертвых, и толпа зомби быстро возбуждалась, кидаясь на них, хватая и кусая.
Это было что-то, чего Бунтарка и представить себе не могла. Это было так абсурдно, так странно, что она поняла, что улыбается.
Это сделали монахи?
Нет, это было смешно.
Солдаты в ангаре?
Как будто отвечая на эту мысль, внезапно начали, словно банши, орать сирены. Мертвые остановились, и многие повернулись на звук. Некоторые даже побрели в ту сторону, привлеченные звуком или движимые каким-то остаточным рефлексом в конечностях и нервах. Но остальные за ними не последовали.
Сирены были далеко. Шарики прыгали прямо здесь.
— Оставайся тут, — сказала Бунтарка Еве, ушла с игровой площадки и побежала к краю рва. Ее сердце шумно стучало в груди.
Один за другим мертвые отвернулись от сирен. Они хватали ближайшие воздушные шары и рычали, когда те лопались. Бунтарка заметила вспышку цвета. Не ярко-желтой, голубой или зеленой резины, а ярко-красную — такого цвета был воздух, выходящий из лопающихся шаров. Это была пыль?
Или… порошок?
Он прилипал к коже зомов. Падал на их глаза и в открытые рты, отбрасываемый силой взрывов.
— Что за черт? — спросила она вслух.
Некоторые мертвые остановились там, где были, их тела сотрясались и дрожали, словно началось землетрясение. Но причина их возбуждения явно, насколько могла видеть Бунтарка, исходила изнутри. Это должно быть что-то внутри них. Нечто булькающее под поверхностью их иссушенной кожи.
А потом мир сотрясла серия взрывов. Не близких — а к востоку, за пределами далекого забора. Бунтарка прищурилась, смотря сквозь марево, как с полей взлетели шары огня.
Среди монахов и монахинь ходили слухи, что армия расставила мины в тех полях. До этого момента Бунтарка в это не верила.
Там что-то двигалось, и Бунтарка, мастерски отличающая живых от мертвых и наоборот, увидела толпу зомов, бегущих через минное поле. Бегущих и подрывающихся на минах. Еще больше мертвецов было за ними. И еще. Мины срабатывали, а зомы продолжали идти и бежать так быстро, словно у них была цель.
Бежать, словно их направляли.
Позади них Бунтарка увидела волну жнецов на квадроциклах.
Когда они приблизились, девушка заметила, что их головы были обвязаны шарфами, а на глазах красовались старомодные очки для подводного плавания. У каждого между зубами был зажат серебряный собачий свисток. Они вели стадо зомов через минное поле, расчищая его от взрывчатки. Открывая путь толпе жнецов, следующей за зомами.
А здесь прыгали шарики. Мертвые ловили их, кусали, взрывали, и на них сыпался красный порошок.
Бунтарку тренировали как воина и лидера воинов. Она поняла, что происходит. Девушка повернулась, взглянув на голую и безответную стену лаборатории, закрытые двери ангара. На беспомощную массу монахов и умирающих людей, за которыми они ухаживали.
Она медленно повернулась, чтобы посмотреть на приближающуюся волну смерти.
— Боже, — выдохнула она.
71
Все это уже должно было кончиться.
Все ходоки уже должны были умереть.
Бенни чувствовал, что слова доктора Макреди были физическими ударами, которые она наносила по его сердцу и голове.
— Вы… серьезно? — спросила Никс.
— Конечно, я серьезно, — рявкнула Макреди. — Думаете, я стала бы шутить о подобном? — она кивнула на пластиковые контейнеры с «Архангелом». — Почему, как вы думаете, я прибыла сюда? Эта база — лучшее место для производства биоматериала к западу от Скалистых гор. В десять раз лучше, чем установка в Убежище, но даже такая тупица, как Джейн Рейд, должна была суметь что-то сделать.
Джо вздохнул.
— Без записей серии D она лишь смогла создать метаболический стабилизатор и очень-очень слабую версию «Архангела». Она испробовала ее на ходоках и получила нестабильные результаты.
Макреди закрыла глаза.
— Спасите меня от идиотов.
— Послушай, Моника, — сказал Джо. — Откуда ты вообще знаешь об этом месте? Я, черт возьми, уверен, что никогда не слышал о нем.
Макреди фыркнула:
— Есть полдюжины таких баз, о которых ты не слышал. Места, о которых никто не знает, если только не находится в нужном списке.
— Я должен быть во всех списках.
— О, я сейчас расплачусь, — сказала Макреди. — Всегда есть более высокий уровень секретности, ты не в курсе? Я знаю об этом месте, потому что вела протокол его строительства. Как и подписывала бумаги для изменения внешнего вида и назначения химического склада в Юматилле, Орегон.
— Зачем?
— Потому что Соединенные Штаты Америки должны были оставаться в безопасности, и мы не могли позволить наивным международным договорам о химическом оружии мешать нам. Каждая страна третьего мира, которая не могла позволить себе программы ядерного вооружения, но у которой была коробка экспериментов «Юный химик» на Рождество, готовила биологическое оружие и вещества нервнопаралитического действия. А что нам оставалось делать? Ждать, пока кто-то что-то запустит, а потом жаловаться Конгрессу, что мы не могли ответить, потому что наше финансирование урезали, а наши привилегии отменили? Повзрослей, Джо.
