— Ну, здравствуй, сын. А я смотрю, ты настолько труслив, что записался в няньки? — поддел его Валиас, сверкая белозубой улыбкой. — Как там малыш? Ты же не думаешь, что я бы не навестил своего внучатого племянника?
— Не приближайся к нему, ублюдок, — прорычал Рома, выхватывая клинки из ножен. Точно такие же, как у Артема, сделанные одним мастером, еще тогда, в далеком прошлом. Их особенность состояла в том, что они вылиты из особого зачарованного металла, который закаляется от крови убитых врагов, усиливающий эффект яда, что нанесен на них. Если у Ромы получится хоть один раз задеть отца, то тому уже не удастся выжить.
— Ох, какая трогательная картина. Я прямо сейчас расплачусь. Ты же так хотел семью с этой… Напомни-ка ее имя, что-то я подзабыл? — продолжал веселиться Валиас. Как только он начал запретную тему, Рома не выдержал и кинулся на него с яростным рыком, но промахнулся. Его отец был сильным противником, который двигался с грацией и ловкостью хищника, просчитывая все ходы сына наперед. Рома пытался воздействовать на него магией, но ничего не получалось. Тот подготовился к бою, и сейчас исход боя зависел лишь от физических сил обоих соперников. Валиас имел явное превосходство. Уже через мгновение обезоружил сына, притом особо не напрягаясь, и принялся наносить точные удары по лицу и корпусу. Роме удавалось увернуться от некоторых, но большинство он постыдно пропускал, отчего злился еще больше, не чувствуя боли. Он настолько озверел, что удары отца ощущались не больнее комариных укусов. Жажда его крови застилала все перед глазами. И если раньше Рома не мог нанести даже одного удара Валиасу, то сейчас у того красовался неслабый фингал под глазом и разбитой губой.
— Ну, надо же, малыш, ты меня приятно удивляешь, я-то думал, ты совсем молокосос, а оказывается, растешь, — поддевал его отец, чем еще больше злил. Рома не мог сосредоточиться. Детский плач заставлял его нервничать еще больше. Он не мог позволить Валиасу причинить вред ребенку, который стал за эти несколько дней ему самым близким и родным. Еще раз лишить его смысла жизни отец не сможет.
— Да пошел ты! — взревел Рома и резко подался вперед, обхватив торс мужчины руками. Он повалил его, сильно приложив головой об каменный пол. Глаза Валиаса подернулись мутной дымкой, что дало древнему хорошую фору. Яростно рыча, он наносил удар за ударом по лицу отца, сбивая костяшки пальцев в кровь и чувствуя при этом лишь безумную ярость, сжигающую изнутри. Злость, гнев, жажда крови разъедали его душу, не давая остановиться, но это и сыграло злую шутку. В одно мгновение Валиас перехватил кулак сына и, ловко извернувшись, поменял их положение на противоположное. Теперь он оказался сверху и с яростью разъяренного медведя избивал сына. Удар за ударом, боль резкими вспышками опаляла сознание Ромы, дезориентируя и лишая возможности сопротивляться.
Мужчина пытался защищаться, сбросить с себя соперника, но тот не давал и малейшей возможности. Рома уже отчаялся и мысленно прощался с жизнью, чувствуя, как сознание постепенно ускользает, погружая его в пустоту, но тут произошло то, чего никто не ожидал. В кроватке малыша вспыхнул яркий золотой свет. Разрастаясь невесомым облаком, он двинулся в сторону Ромы, окутывая его и залечивая раны, возвращая ясность ума и придавая сил. Валиас опешил от такого поворота и заворожено наблюдал за происходящим, явно находясь в замешательстве. Рома же увидел один своих клинков и тут же призвал, чтобы молниеносным движением вонзить его в сердце своего отца. Он округлил глаза и схватился за рукоять оружия, заваливаясь назад.
— Подавись, ублюдок! Это тебе за Иру, — брезгливо выплюнул Рома.
— Дарья… — выдохнул Валиас, прежде чем упасть на спину и испустить последний вздох.
Древний рухнул на пол и рассмеялся. Все закончилось. Он не мог поверить, что его мечта, наконец, сбылась. Тот, кто столько лет занимал все его мысли и отравлял душу — мертв. До этого момента Рома часто представлял этот момент, даже приготовил большую проникновенную речь, но сейчас она оказалась лишней. Валиас все равно не проникся бы. Он убил отца своими руками, отомстил за любимую и спас ребенка. Точнее, наоборот, этот малыш спас его… Теперь они неразрывно связаны. Рома решил, что отныне всю жизнь будет оберегать ребенка. Раньше он не знал, как и для чего будет жить после смерти отца, ведь других стремлений у него не было, а теперь…
Мысли прервал громкий топот за дверью. Рома вскочил на ноги и приготовился защищать ребенка до последнего. Его шатало из стороны в сторону от полученных травм, а в глазах плясали темные мушки. В ушах стоял жуткий звон, но древний не мог позволить себе потерять сознание, пока не будет уверен в безопасности племянника. Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вбежали перепуганные Артем с Егором.
— Все хорошо…все… — выдавил из себя древний с улыбкой на губах и рухнул на пол, погрузившись в пустоту.
— Эй, Рома, — подбежал к нему Егор и начал прощупывать пульс.
Артем же бросился к кроватке и когда увидел сына без единой царапинки, облегченно выдохнул. Он взял ребенка на руки и прижал к груди. Целовал его в макушку и благодарил бога за то, что малыш жив и здоров. Рома защитил его, как и обещал.
— Как он? — спросил у Егора.
— Жить будет, — констатировал ворон.
Артем не успел что-то ответить. Дверь снова распахнулась, причем с такой силой, что чуть не сошла с петель, а на пороге появилась разъяренная рыжая фурия с растрепанными волосами и сверкающим жаждой крови взглядом. Она тяжело дышала и прожигала мужа испепеляющим взглядом. В этот момент она была похожая на злобную ведьму из сказок, которая одним взглядом могла превратить в горстку пепла. Ворон даже сглотнул от такого зрелища. Лана медленно подошла к нему и забрала ребенка. Стоило ей взглянуть на сына, как в глазах проявилась нежность и всеобъемлющая любовь. Девушка прижала малыша к себе и осыпала детское личико чередой коротких поцелуев.
— Мой маленький, я так боялась за тебя, — шептала она ласково, заставляя Артема расплыться в улыбке умиления. Он попытался обнять ее, но лиса отстранилась и бросила на мужа убийственный взгляд.
— Ты…ты… Ты закрыл меня в подвале! — прошипела она, стараясь не кричать, но при этом показать все свои эмоции в этот момент. — Как ты мог?! Я там чуть с ума не сошла!
— Милая…
— Никакая я тебе не милая, понял?!
— Лана, я всего лишь хотел…
— А мне плевать, что ты хотел! Ты хоть понимаешь, какого это было? Сидеть там совсем одной, слышать все эти звуки и не знать, живы ли вы вообще! Да ты…
— Лан, давай ты успокоишься, а потом мы поговорим, — примирительным тоном предложил Артем.
— Вот сам с собой и разговаривай, — бросила девушка и вместе с сыном пошла к выходу, давая понять, что обсуждение закончено.
— Вы как всегда, — хмыкнул Егор, укладываясь на пол и тяжело вздыхая. — Что стоишь-то? Беги за своей лисой ненаглядной.
— Не сейчас. Пусть остынет. По себе знаю, к ней сейчас лучше не подходить, — усмехнулся ворон. — А вот Роме нужна помощь. Я ему теперь по гроб жизни обязан.
