Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
Будущее захватывало дух. Быть всеми признанным, известным везде… всюду. Всеми почитаемым. Все это скоро сбудется. Теперь уж недолго ждать.
Сидя за своим белым кухонным столом, он ел шоколадное мороженое, приправленное густой патокой и вымоченными в мараскиновом ликере вишнями, с печеньем, обильно посыпанным орешками и сахарной пудрой. Он обожал сладкое. И солененькое тоже. Картофельные чипсы, сырные палочки, соленые сушки, жареный арахис, соленую кукурузу, обжаренную со всех сторон свиную кожицу. Пища его теперь состояла только из сладкого и соленого, потому что никто не мог запретить ему есть все это.
Бабушку Дракман хватил бы апоплексический удар, если бы она узнала про его нынешний рацион. Она растила его буквально с пеленок и на протяжении всех восемнадцати лет строго и неуклонно следила за его диетой. Ежедневное трехразовое питание и ни единого лишнего кусочка в промежутках между ними. Овощи, фрукты, неразмельченные крупы, хлеб, макароны, рыба, куриное мясо, никакой говядины и баранины, вместо мороженого - охлажденный йогурт, минимум соли, минимум сахара, минимум удовольствий.
Даже ее ненавистная собака, нервный пуделек по кличке Пьер, была вынуждена питаться по правилам, раз и навсегда установленным бабушкой Дракман, в результате чего псу поневоле пришлось стать вегетарианцем. Она была уверена, что собаки ели мясо только потому, что им его навязывали, и что словечко "плотоядный" было бессмысленной этикеткой, придуманной безмозглыми учеными, и что всякая тварь - и прежде всего, естественно, собака - в состоянии подняться выше своих естественных потребностей и вести более мирный образ жизни, чем уготовано ей природой. То, что попадало в миску Пьера, зачастую выглядело как гранола, искусственный камень, порой - как тоффи, ирисовые конфетки, иногда - как древесный уголь. Ближе всего приближался oн к вкусу мяса, когда в миску его попадал суррогат говядины: соевый соус, густо посыпанный протеиновой пудрой, напрочь отбивавшей и так еле различимый, искусственный запах мяса. Большую часть времени у Пьера был вымученный и безысходный вид, словно какая-то неутоленная страсть снедала его, страсть которую он и сам был не в состоянии точно определить, а следовательно, и удовлетворить. Видимо, поэтому был он всегда таким злобным и подлым и часто назло писал в самых неподходящих для этого местах: в шкафу у Брайана или в его ботинки.
Бабушка Дракман жила только по правилам и была гением по придумыванию оных. У нее были правила на все случаи жизни: как ухаживать за своим телом, как одеваться, как готовить уроки, как вести себя в той или иной ситуации. Компьютер мощностью в десять мегабайт и то был не в состоянии подсчитать и классифицировать количество и разнообразие придуманных ею правил.
Для собаки Пьера были свои правила поведения. На каких стульях можно, а на каких нельзя сидеть. Не лаять. Не скулить. Пища в определенные часы, никаких объедков со стола. Причесывание два раза в неделю: стоять смирно, не дергаться! Сидеть, лежать, на спину, не сметь царапать когтями мебель…
Уже с четырех или пяти лет Брайан уяснил себе, что его бабушка, одержимая страстью командовать всем и вся, фактически была несчастной, страдающей частыми запорами старухой, и он вел себя с ней очень осторожно, вежливо и предупредительно, притворялся, что обожает ее, но всегда стремился держаться от нее на почтительном расстоянии, не раскрывая перед ней свою душу. Когда - уже в самом раннем возрасте - стали проявляться его особые таланты, он оказался достаточно осмотрительным и сумел скрыть их от ее всевидящих глаз и всеслышащих ушей, посчитав, что ее мнение может ему только… навредить. Половое созревание принесло с собой не только физические изменения, но и значительное усиление его загадочных психических способностей, но он держал все это в строгой тайне от бабушки, пробуя свои силы на маленьких зверушках, десятками умерщвляемых им после изощреннейших восхитительных пыток.
Два года тому назад, за несколько недель до того как ему исполнилось восемнадцать лет, он снова услышал мощный позыв периодически просыпающейся в нем странной психической силы и, хотя понимал, что еще недостаточно окреп, чтобы совладать с целым миром, чувствовал, что вполне созрел для того, чтобы совладать с бабушкой Дракман. Удобно расположив ноги на пуфике, та развалилась в своем любимом кресле, ела тонко наструганную морковь и, изредка потягивая из стакана чистую, искрящуюся пузырьками воду, читала статью в "Лос-Анджелес Таймс" о смертной казни, то и дело прерывая чтение глубоко прочувствованными комментариями о необходимости быть терпимым даже по отношению к самым дерзким и отъявленным преступникам, когда Брайан, используя уже не раз апробированную способность пирокинеза, поджег ее. Господи, до чего же здорово она горела! Несмотря на то, что жиру в ней было не больше, чем у средней руки богомола, она вспыхнула, как сальная свеча. И, хотя одним из ее неукоснительных правил было никогда не повышать голоса в доме, она орала так громко, что в окнах дребезжали стекла, - правда, длилось все это, увы, недолго. Огонь был строго сфокусирован, чтобы сгорела только бабушка вместе со своей одеждой, и лишь немного опалил кресло и пуфик, сама же бабушка горела таким ярким пламенем, что Брайану, когда он смотрел на нее, пришлось даже прищуриться. Словно гусеница, которую окунули в спирт и подожгли, она шипела в огне, потрескивая и разгораясь все ярче и ярче, пока вдруг разом не почернела, превратившись в подобие хрустящей картофельной корочки, и не свернулась колечком. Но он продолжал сжигать ее и дальше, пока ее обугленные кости не превратились в золу, зола в сажу, а сажа, полыхнув напоследок зелеными искорками, не исчезла совсем.
Тогда он вытащил забившегося в страхе в укрытие Пьера и тоже сжег его без остатка!
Ох и славный же был денек!
Так пришел конец бабушке Дракман и ее надоедливым, нескончаемым правилам. С тех пор Брайан стал жить по своим собственным законам. Вскоре по ним будет жить весь мир.
Он встал и пошел к холодильнику, до отказа набитому разными конфетами и прочими сладостями. В нем не нашлось места даже самому захудалому грибочку, даже самой крохотной мясной котлетке! Взяв с полки банку со взбитыми сливками, Брайан отнес ее к столу и добавил порцию ее содержимого к пломбиру, обильно приправленному сиропом, орехами, фруктами и прочими вкусными вещами. "Динь-дон, ведьма вон, околела старая, нет ее больше на свете", - запел он от счастья.
Подделав судебные документы, он выписал на бабушку официальное свидетельство о смерти; прибавил себе три года (чтобы ни один суд не вздумал назначить ему oпекуна до совершеннолетия), а в ее завещании сделал себя единственным наследником. Ему это ничего не стоило сделать, так как никакие замки, запоры и сейфы не были помехой: используя свое САМОЕ МОГУЧЕЕ И ТАЙHОE ОРУЖИЕ, он мог проходить куда угодно и делать все, что ему вздумается, и никто никогда не узнал бы, что он там побывал. Став единственным официальным владельцем дома, он выпотрошил из него все его содержимое и переделал на свой лад и вкус, уничтожив все, что напоминало жившую в нем морковную леди.
И, хотя за два года он потратил денег во много раз больше, чем получил в наследство, мотовство это никак не сказалось на его благосостоянии. В любое время, стоило только захотеть, он мог обзавестись любой суммой денег. Деньги ему, однако, нужны были редко, так как, благодаря своему САМОМУ МОГУЧЕМУ И ТАЙНОМУ ОРУЖИЮ, он брал практически все, что ему было необходимо, оставаясь при этом совершенно безнаказанным.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
