— Не задерживайтесь, — деланно улыбаясь, сказала Кэтрин, подумав при этом, что лучше бы он вообще не вернулся.
Они оседлали лошадей и пустились в обратный путь. Пока ехали по перешейку, Кэтрин молчала, а потом произнесла ледяным тоном:
— Какого черта вы позволили ему втянуть себя в поединок?
— Позволил? Но он напал на меня, что я мог сделать!
— Прекратить это сразу, — она с досадой взглянула на Майкла, — вместо того чтобы нарочно отступать. Ведь вы лучше деретесь, чем он.
— Значит, вы догадались? А мне казалось, что я хороший актер! — Он улыбнулся. — Ваш кузен неплохо владеет саблей, но он не профессионал. И, к несчастью, не любит проигрывать. Мой выстрел был лучше, и лорд решил взять реванш, хоть в чем-то меня перещеголять. Я дал ему эту возможность, иначе мы не смогли бы уйти.
— А если бы он вас тяжело ранил? — почти крикнула Кэтрин.
Майкл поднял брови:
— Впервые вижу, как вы сердитесь. Не знал, что святые способны терять самообладание.
— Никогда не считала себя святой. Просто не могу видеть, с какой беспечностью человек подставляет свою грудь под сабельные удары, словно это не грудь, а подушка для булавок.
— Мне не грозила опасность, поверьте. — Он ласково улыбнулся ей. — Но вы становитесь безрассудной. И мне это нравится.
Он с такой нежностью посмотрел на Кэтрин, что досада ее вмиг улетучилась. Майкл прав: слишком бурно она реагировала на случившееся, если так дальше пойдет, Майкл догадается о ее чувствах к нему.
Кэтрин сделала медленный выдох.
— Я не могла допустить, чтобы вас ранили как раз в то время, когда вы помогаете мне. Хватит и того, что я втравила вас в эту безумную историю.
— Ну что теперь об этом говорить, — с горечью произнес Майкл. — Раскаяние — вещь бесполезная.
Когда они добрались до конца дамбы и Майкл помог Кэтрин сесть в седло, она с тревогой сказала:
— Будьте осторожны с Хэлдораном, он странный человек. Я очень благодарна ему за помощь в Брюсселе, но не могу не питать к нему презрения.
— Мне он тоже несимпатичен. Изображает из себя героя. Я встречал таких в армии, только героями они не становились.
Майкл взобрался на лошадь.
— Не беспокоитесь, не так-то легко спровоцировать меня на схватку. Старый вояка не станет без надобности драться.
Опасения Кэтрин рассеялись, и она расслабилась.
Майкл же не мог избавиться от чувства тревоги. У него возникло ощущение, что Хэлдоран был бы не прочь убить его во время их «импровизированного» поединка. «Случайно». Но почему?
Возможно, просто из жестокости, а ее у Хэлдорана предостаточно. Могли быть и другие мотивы. Майкл заметил, с каким вожделением смотрел Хэлдоран на свою красивую кузину. Быть может, им двигало тайное желание видеть мужа Кэтрин мертвым?
Ясно одно: с Хэлдораном надо держать ухо востро.
Когда Кэтрин и Майкл вошли в замок, им навстречу попался лакей с чайным подносом. Видимо, он направлялся в покои деда, и Кэтрин спросила:
— Могу ли я сейчас навестить лэрда, Олсон?
— Попробую выяснить, — важно ответил лакей.
— Пойти с вами или отдать вас на растерзание львам, а самому принять ванну перед обедом? — спросил Майкл, как только лакей ушел.
— Пожалуй, лучше мне пойти одной, — после минутного раздумья ответила Кэтрин. — При вас этот старый задира начнет петушиться и изображать из себя короля.
— Что весьма типично для мужчин из семьи Пенроузов.
— А вот за вами я никогда ничего подобного не замечала.
— Просто мне это не нужно. — Майкл лукаво усмехнулся.
Кэтрин тоже рассмеялась, и когда он уже ушел, вдруг подумала, что в этой шутке есть доля правды. Майкл и без того уверен в себе.
А может быть, нужно? В своих физических возможностях Майкл, разумеется, уверен, чего не скажешь о сфере более тонкой, эмоциональной. Тут он уязвим. Это Кэтрин поняла, когда услышала его рассказ о смерти отца. После этого Майкл стал ей еще дороже.
Вернулся Олсон.
— Его светлость вас примет, мадам.
Кэтрин через весь замок последовала за лакеем в гостиную рядом с покоями лэрда. Сквозь прозрачные занавеси на французских дверях виднелись контуры инвалидной коляски.
— Его светлость там.
Кэтрин вышла на залитый солнцем балкон, откуда открывался чудесный вид на остров. Две пары глаз были устремлены на нее: деда и огромного темно-коричневого пса. Пес глядел более дружелюбно, чем дед.
— Пришла посмотреть, скоро ли я протяну ноги? — проворчал лэрд вместо приветствия.
Кэтрин улыбнулась. Она больше не испытывала страха перед дедом, как при их первой встрече, и, будто не слыша его едких слов, ответила:
— Я тоже рада видеть вас, дедушка, — после чего уселась в кресло. — Вы сегодня хорошо выглядите, — сказала Кэтрин. — Неужели пошли на поправку? Ну и досада!
У лэрда от такой дерзости челюсть отпала, и он нехотя улыбнулся:
— Злой у тебя язык, девочка.
— Это по наследству. — Кэтрин лукаво улыбнулась ему в ответ. — И от кого, как бы вы думали?
— Очень злой, — буркнул старик, едва сдерживая смех, что было видно по его глазам. — Ну как тебе мой остров?
— Невелик, зато поражает разнообразием. Поля, болота, поросшие лесом долины. Но удивительнее всего его почти полная независимость.
— Жители?
— Все, с кем мне довелось познакомиться, довольно сдержанны, но это вполне естественно.
— Разумеется. Феодализм — отличная система, черт побери! Феодал в своих владениях — царь и бог. Тебе предстоит завоевать их доверие.
— Кстати, о феодализме. Я видела тех, кто трудился на полях, и, признаться, очень удивилась, когда Дэвин мне пояснил, что каждый мужчина старше пятнадцати обязан две недели в году работать на лэрда. Я думала, с этим покончено много веков назад.
— Почему бы людям не поработать для собственного блага? Не построить хорошие дороги и гавань? — произнес дед. — В традициях острова заложено здоровое начало. Только лэрд, к примеру, имеет право держать голубей, потому что голуби поедают зерно на полях. Точно так же обстоит дело и с суками. Никому из жителей острова, кроме меня, не дозволено их заводить. В противном случае собаки заполонили бы остров. Ты постепенно это поймешь.
— Вы всерьез намерены сделать меня своей наследницей или это просто игра? — Кэтрин склонила голову набок. — Насколько я понимаю, Клайв более подходящая кандидатура. Во-первых, мужчина, во-вторых, родился на острове и хорошо его знает.
— Да, но… — старик отвел глаза. — Он не считает остров своим единственным домом. Предпочитает переезжать с места на место. Я же хочу, чтобы мой преемник видел в острове смысл своей жизни.
