Акира покачал головой.
– Сам этот яд – нечто невозможное. По идее, он должен существовать лишь в пространных теориях.
Однако сейчас он был перед ними.
– Но говорится ли в этих пространных теориях о противоядии?
– В самой теоретической теории.
У нее закружилась голова. Теоретическая теория. Именно с такими глупостями носились придворные алхимики, пытаясь создать эликсир бессмертия. Внезапно осознание ударило ее ножом в грудь – эликсир бессмертия. Былые императоры не считали бессмертие легендой или сказкой, созданной для того, чтобы заставить детей учиться усерднее. Они верили в то, что его можно получить, подобрав правильное сочетание ингредиентов.
Но ни одному из придворных алхимиков не удалось этого добиться. Одиннадцать героев распустили их гильдию, посчитав ее поддержание непомерной тратой ресурсов. Это случилось триста лет назад – хотя что такое три сотни лет для бессмертного? Сколько времени прожил ее отец? Были ли у него другие дети? А что, если она тоже бессмертна?
Все эти вопросы напоминали болото: стоило задаться одним, как другие начинали тянуть ее на дно. Когда она медленно перевела взгляд на тело отца, ей показалось, что пространство трещит по швам.
Если противоядие не найдется, неизвестно, как и когда отец снова сможет заговорить. Возможно, прежде чем это случится, пройдут годы. Возможно, это не произойдет никогда.
«Подумай об этом с практической точки зрения, Хэсина», – напомнила она себе, чувствуя, как руки дрожат от плеч до кончиков пальцев.
Она не могла перенести тело во дворец – это было слишком рискованно. Ей придется прятать его в таком месте, куда никто не додумается заглянуть: здесь.
Она взялась за один край крышки гроба. Акира взялся за другой. Они подняли ее. Потом опустили. Когда Акира помог Хэсине вылезти из ямы, она схватила одну из лопат, лежавших на земле, и начала закапывать могилу.
Бум.
Первые комья упали на крышку гроба. Землистый запах ударил ей в горло и смешался со всем тем, что она удерживала внутри. Со слезами и желчью. С болью и отвращением.
Бум.
Ее отец был бессмертным.
Бум.
Лицо, которое она знала всю свою жизнь, было иллюзией, созданной пророком.
Бум.
Как так? Бум. Как?
Бум. Бум. Бум.
Чтобы закопать могилу полностью, им понадобился час. Руки Хэсины стерлись до крови, но на обратном пути во дворец она почти не чувствовала боли. Раны могут зажить. Даже разбитые сердца способны забиться вновь. Но восстановить утраченное доверие невозможно.
Сохраняй спокойствие, Хэсина. Но, видимо, количество приказов, которые она могла выполнить за день, было ограниченно. Когда они добрались до террас, желудок Хэсины сжался, словно кулак, и ударил ее по легким. Она схватилась за стенку паланкина.
– Езжай дальше без меня, – прохрипела она Акире, а потом приказала носильщикам опустить ее на землю.
Пошатываясь и хватая ртом воздух, она вышла из паланкина. Они преодолели лишь полпути вверх по ступеням, но даже отсюда ей был виден город, раскинувшийся внизу. Дворцовые пристройки, мощеные улочки, крыши с черной черепицей, которая, словно чешуйчатая шкура, поблескивала в предрассветном небе. Сияние, окутывавшее квартал красных фонарей, казалось все более тусклым по мере того, как другие кварталы просыпались и озарялись огнями. Еще немного, и купцы начнут нагружать свои тележки. Паромщики направятся к крепостному рву, а носильщики паланкинов – к центральному бульвару. Вслед за ними проснутся и другие жители королевства. И все они будут считать, что их король погиб от обычного яда по вине какого-то наемного убийцы из Кендии.
«Вы ошибаетесь! – хотелось прокричать Хэсине на весь город. – Вы все ошибаетесь!» Но люди поверили в эту ложь по ее вине. Если бы не она, никакого суда бы не было. Никто не стал бы искать правду и усложнять ситуацию, впутывая в нее пророков.
Без нее призраки прошлого не смогли бы заполонить настоящее.
Груз вины навалился на плечи Хэсины с новой силой. Ее колени начали подгибаться, но чья-то рука не дала ей упасть. Кто-то поддержал ее и прижал к себе. «Все будет хорошо», – зазвучал в ее ушах голос Цайяня. Она подняла глаза, в которых стояли слезы, почти поверив, что сейчас увидит лицо брата.
Но это был Акира. На его скулах виднелись пятна грязи. Челка закрывала ему глаза, и все его лицо, как всегда, не выражало ни малейшего почтения.
Она толкнула его.
– Я же сказала тебе ехать без меня.
– Я так и поступил. А потом спустился обратно.
– Меня сейчас стошнит.
Акира отпустил ее, но только для того, чтобы усадить на ступеньку. Потом он положил руку ей на затылок – его прикосновение было мягким, словно перышко, – и начал аккуратно растирать ее кожу.
Хэсина опустила голову себе на колени. Тошнота прошла; желание расплакаться осталось. Тем не менее через несколько минут Хэсина нашла в себе силы встать и начать подниматься по ступенькам. Акира ее не останавливал. Она ждала, что он попытается ее подбодрить, но он не стал делать и этого. Юноша просто дошел вместе с ней до кабинета короля. Хэсина приказала ему ждать там и зашагала к покоям Цайяня.
Она успела пройти полпути, когда ее тело вдруг охватила дрожь. Она схватилась за одну из ширм, чувствуя, как на спине выступает холодный пот.
Ее отец не умер.
Но все-таки кто-то пытался его убить.
Кто?
Кто-то из своих. Кто-то настолько близкий королю, чтобы знать о его бессмертии. Ближе, чем сама Хэсина.
Перед ее глазами возникли линии – росчерки пера, врезавшиеся в ее сознание. Вместе эти штрихи образовали иероглифы, которые обозначали имя ее матери. Имя, не попавшее в список подозреваемых. «А вдова короля?» – спрашивал ее Акира, записав имена Ся Чжуна, Лилиан и Цайяня.
Тогда Хэсина сказала, что это невозможно. Но кто еще мог знать о бессмертии отца? К тому же у королевы была целая армия слуг, которые могли действовать вместо нее. Это объяснило бы все. Флакончик с благовониями. Серебряные свадебные замки. Хэсине казалось, что фрагменты картины пришли в движение и слились в одно целое.
Ее мать.
Это могла совершить только ее мать.
Хэсина икнула. Она была на грани того, чтобы расплакаться и закричать во весь голос. Если она никому не расскажет о том, что узнала, Мэй предстанет перед судом за преступление, которого не совершала. Но если Хэсина заговорит, что станет с ее матерью? Она прижала руку к губам и перешла на бег. Когда она остановилась перед дверью в покои Цайяня, ее легкие горели, и в них не оставалось воздуха на плач и крики.
– Она зашла дальше, чем я ожидала.
