– Ага, «Белую розу» ей, что ли, дать? За общегуманитарные достижения?
– Именно, – Канхо не обратил внимания на саркастический тон собеседника. – Так я пишу представление? И Танни – лейтенанту Танни, не Конверсу – тоже бы надо, хотя бы «За заслуги», заработал ведь честно.
– Чёрт с тобой, пиши, – казалось, президент едва удержался, чтоб не плюнуть. – Но вручать их будешь сам! Когда там ожидается возвращение Мортимер?
– А может, ей следует остаться в Альянсе – как, ну не знаю… агенту влияния?
Некоторое время президент, отдуваясь, смотрел на него.
– Что меня в тебе всегда поражало, Джозеф, так это твоя наглость. Если тебя поймать на лжи, ты, ничуть не смущаясь, налжёшь ещё с три короба. Сколько лет знакомы, казалось бы, можно и привыкнуть, ан нет. Ладно, предположим. Но что же, никто не заинтересуется, где это Конверс пребывать изволил целых два года с хвостиком?
– А зачем наши спецслужбы едят свой хлеб? Да, с генералом Квятковским придётся объясниться, но, думаю, он поймёт. А для остальных составим легенду в лучшем виде. И Альянс, кстати, нам в этом деле поможет. Лежал в коме, помутился рассудком после того, как от взрыва по голове прилетело… Да мало ли что?
Президент лишь махнул рукой. Они допили коньяк и налили ещё по одной.
– Итак, либо мы всё же соглашаемся на переговоры, либо Конверс снова консул и наш враг, – подытожил президент.
– Ну, прямо он не сказал, но уверен, что именно так он и поступит. Пока же, заметь, официально о его возвращении нигде не объявлено. Обязанности консула исполняет Васс.
– И что мне прикажешь делать? Нет, конечно, я могу просто приказать согласиться на переговоры. Но ты понимаешь, какой вой поднимется? Мы ведь только-только начали побеждать!
– Если мы откажемся, наши победы в два счёта могут обернуться новыми поражениями. Да-да, Леннарт, я понимаю, что тебя убеждать не нужно. Но послушай, ведь на каждом корабле, при каждом более-менее высокопоставленном лице сейчас находится псионик. Я тоже могу приказать – и они незаметно подкинут мыслишку-другую в нужные головы, сгладят раздражение, напомнят о рисках военных действий и страданиях мирного населения. Любые уговоры становятся в два раза доходчивее и убедительнее, если рядом телепат.
– Блестяще. Теперь ты ещё и уговариваешь меня одобрить нарушение закона в массовом порядке. И могу лишь надеяться, что на мне ты сейчас телепатию не используешь.
– А мне она не нужна, я знаю заклинание, временно отменяющее любые законы – «государственная необходимость».
Президент вскочил и зашагал по кабинету.
– Если дело вскроется, я лишусь своего поста, – сказал он.
– Так же, как и я. Только я при этом ещё и гарантированно пойду под суд.
Президент покачал головой и снова сел в своё кресло.
– Хотел бы я знать, как Конверс уговорил своих орлов. Они ведь все так рвутся в драку, ну так рвутся… Рвались, во всяком случае.
– Не знаю. Меня он в свои планы не посвящал. Я просто получил рапорт от руководителя особой миссии капитана Мортимер, что она со своим заместителем лейтенантом Танни отправляется на предварительные переговоры о перемирии. Не фыркай, я не хуже твоего понимаю, кто там на деле чей заместитель, но в официальной бумаге такого не напишешь.
– То есть они отправились без разрешения?
– Конверс, если помнишь, никогда не отличался послушанием…
– И было даже время, когда его объявили дезертиром и издали постановление об аресте.
– Хочешь повторить?
Президент помолчал. Налил в третий раз.
– Как ты думаешь, если поставить условием переговоров его выдачу, Альянс согласится?
– Едва ли. Раз уж он сумел подвигнуть былых соратников на разворот всей политики, то, как минимум, авторитет среди них Конверс сохранил.
– Ну, можно попытаться как-нибудь в ходе переговоров…
– Тебе и впрямь хочется непременно поставить его к стенке или засадить на десяток-другой пожизненных? Не замечал за тобой кровожадности, мне казалось, что ты всегда всё оцениваешь в первую очередь с точки зрения прагматики.
– А почему ты думаешь, что сейчас я от неё отказался? Это самая что ни на есть прагматика. Джозеф, ну пойми ты, что не смогу я спать спокойно, пока эта мина замедленного действия бродит где-то по обитаемому космосу. Ни я, ни кто-либо другой. Сейчас он захотел мира. Кто знает, что стукнет ему в голову через год, через десять лет?
– Леннарт, скажи – я произвожу впечатление беспечного идиота? Неужели ты считаешь, что я об этом не думал? Но если уж подходить к проблеме с прагматичной точки зрения, то можно сделать так, что живой и свободный Конверс будет нам безопасен, а может быть, и даже очень полезен.
– То есть ты уже нашёл ему применение? – президент заинтересованно подался вперёд.
– Именно. На переговорах я сделаю ему предложение, от которого он едва ли сможет отказаться. И окажется занят на много лет, вдали и от Федерации, и от Альянса.
– И что же это за работа, которая с гарантией засосёт нашего авантюриста?
– Та самая, которой он уже пытался заниматься. Защита человечества от инопланетного вторжения. Только пусть он теперь защищает человечество на территории потенциального противника.
В комнате повисло короткое молчание.
– Как ты думаешь, Джозеф… – наконец спросил президент, – насколько эта угроза реальна?
– Она реальна, Леннарт. Я пришлю тебе все данные нашей и моей личной разведки. Для Конверса там найдётся работа, много работы. И либо он сложит там голову, либо… Не буду загадывать, но я верю в его удачу. И в его способности я тоже верю.
– Что ж, – кивнул президент, – в этом деле я готов выпить за его удачу.
