Книга Смотреть и видеть - Эми Герман

Как видеть суровую правду и рассказывать о ней

В предыдущей главе мы обсудили основные принципы коммуникации. Все они отлично работают в повседневной жизни. Но как быть в ситуациях, когда мы не хотим разговаривать? Когда мы столкнулись с трудными, неприятными или даже запрещенными вещами, которые вызывают у нас внутренний дискомфорт? Как бы нам ни хотелось, мы не можем сделать вид, будто их просто не существует. Если они реальны и конкретны, если они находятся прямо перед нами, нам придется взаимодействовать с ними.

На протяжении веков философы и психологи обсуждали, почему люди, как выразился шотландский скептик Дэвид Юм, «избегают неудобной правды»[312]. Это эгоизм, гедонизм или попытка увеличить шансы на выживание? Точного ответа не знает никто. Как бы там ни было, нам вовсе не обязательно знать почему, чтобы преодолеть сознательную склонность отворачиваться от вещей, которые нам не нравятся. А мы отворачиваемся. Мы отрицаем и уклоняемся, притворяемся слепыми и перекладываем ответственность на других. К сожалению, ни одно из этих действий не способно заставить исчезнуть то, с чем мы не желаем иметь дело.

Чтобы не упустить ценные данные, мы должны точно описывать увиденное вне зависимости от обстоятельств. Особенно это важно, когда речь идет о неприятной информации: отказ признать ее – не говоря уж о пренебрежении анализом и формулировкой – только усугубит ситуацию. Игнорировать тревожные вещи легко, но бессмысленно, они никуда не денутся. Как одна искра способна вызвать лесной пожар, так и одна неудобная деталь способна перерасти в нечто большее и привести к взрыву. Кто будет виноват? Мы. Мы отвернулись от проблемы, когда она была гораздо меньше, и отказались ее решать, когда это было проще.

Если вы не хотите повторить судьбу капитана «Титаника», который проигнорировал предупреждения об айсберге, не закрывайте глаза даже на самое «ужасное» и «невероятное». Как говорят «морские котики», секрет в том, чтобы обрести комфорт в дискомфорте. Бывший военный, а ныне директор крупной компании по маркетингу в цифровой среде Брент Глисон объясняет: «Как владелец компании, я много раз попадал в крайне неприятные ситуации. Это мог быть трудный разговор с сотрудником, судебный иск или дискуссия с правлением. Дискомфорт проявляется по-разному. Но чем чаще вы признаете его реальность, тем шире становится ваша зона комфорта»[313].

Чем чаще мы говорим о вещах, которые вызывают у нас дискомфорт, тем лучше нам будет это удаваться. Давайте начнем прямо сейчас. Посмотрите на иллюстрации 50 и 51 и перечислите их сходства и различия. (Не переживайте, если вы подумали, что портреты называются «До свадьбы и после», или «Жена и теща». Я слышала все варианты. Только не говорите этого вслух!).

На обеих картинах изображены женщины, лежащие на диване. Одна лежит головой направо, другая – налево. У женщины на верхней картине глаза открыты, голова приподнята, она смотрит прямо перед собой. У женщины на второй картине глаза закрыты, голова лежит на подлокотнике. Обе женщины – брюнетки, но у женщины на нижней картине волосы явно не причесаны.

Как насчет диванов? Не говорите, что первый «роскошный», а второй «паршивый»; это оценочные слова. «Роскошный» и «паршивый» значит разное для разных людей. Будьте конкретны. Сравните атлас и бархат с отсутствующими подушками и пятнами. Диван на верхней картине – темно-зеленая тахта с простынями слоновой кости и двумя подушками, отороченными кружевом. На нижней картине мы видим классический диван с двумя подлокотниками и цветочным узором; подушек нет, обивка рваная и грязная.

Фон верхней картины коричнево-янтарный; пола мы не видим. На заднем плане нижней картины висит серая ткань; пол с текстурой древесины.

Что-нибудь еще? Каждый день я показываю эти два портрета тысячам профессионалов и руководителей компаний. Обычно в самом конце кто-нибудь упоминает о том, что обе женщины голые. Вы можете сказать «голые»; ведь это факт. Тела обеих женщин прекрасно видны без единого кусочка ткани, который мог бы скрыть их наготу. Женщина на верхней картине закинула руки за голову; женщина на нижней картине левую руку положила на спинку дивана, а правой поддерживает грудь.

А как насчет их веса? Об этом тоже никто не говорит. «Разве можно сказать, что одна стройная, а другая нет? – недавно спросили меня. – Это же субъективно». Нет, в их весе есть объективное различие. Женщина на нижней картине не просто толстая, она страдает ожирением.

Ожирение – клинический термин, употребляемый в отношении людей с индексом массы тела (ИМТ) более 30. Иными словами, если при росте 175 сантиметров вес превышает 92 килограмма, можно с уверенностью сказать, что женщина на нижнем полотне страдает ожирением. На момент написания портрета модель – Сью Тилли – весила 127 килограммов. Вы не предлагаете субъективную оценку и не смеетесь; вы просто говорите то, что видите.

На одном из занятий врач поднял руку и заявил, что первая женщина была «совершенно здоровая», а вторая – «патологически жирная». Я возразила, но не по той причине, как вы могли бы подумать. Термин «патологическое ожирение» предполагает ИМТ выше 40 (или 35 при наличии связанных с ожирением заболеваний). И это даже не самый высокий показатель ожирения; ИМТ более 45 называется экстремальным ожирением. Врач не сказал «отвратительно» жирная; он дал клиническое определение. Описание женщины на верхней картине – вот что было умозаключением! Совершенно здорова? Откуда доктор это взял? Может, у нее шизофрения! (Впоследствии он извинился за неправильный вывод.) Сравнение двух картин – это не просто выбор слов, но и обсуждение деликатных вопросов.

Мы так боимся сказать что-нибудь неэтичное, что забываем факты. Факты – это доказанная истина, а не мнения. Как определить разницу? Говорите о том, что видели, а не о том, что додумали.