«Не пытайся отвлечь меня от миньонетки. Она — моя жизнь, а не подземные сокровища».
Возможно ли все это картографировать? Трехмерный мир, уровень над уровнем, климат над климатом, изобилующий разнообразием. Одной жизни вряд ли хватит.
Час за часом. Продвижение замедлилось, подъем стал круче. Свечение на стенах померкло и вскоре совсем пропало. Атон оказался во тьме. Камни, шурша, катились в стороны, выбиваемые неуклюжими лапами бредущих вслепую животных. Это было самое странное место — слишком отдаленное, чтоб освещаться. Оно пугало Атона. Он был беспомощен.
— Животные не выносят дневного света, — послышался впереди голос полуженщины. — Мы должны остановиться.
Дневной свет?
— Пешком. Следующий поворот, — сказала она. Атон услышал, как она вместе с зомби спешилась, и присоединился к ним. Отпущенные животные тут же убежали. — Мы не пойдем туда, — сказала женщина. — Ты должен идти один.
Один! К судьбе, которую замыслил для него Хтон.
Босые ноги расшибались о валуны. Атон с трудом двигался среди них, нащупывая путь вдоль шероховатой стены; наконец нашел роковой угол. Повернул.
Сверху лился свет — не зеленый, а белый. Он был ярок и прекрасен, тогда как бледный пещерный — уродлив. Свобода?
Атон глянул вверх и увидел силуэт. Какое-то животное ходило между ним и светом — странная птицеподобная тварь с длинным острым клювом, кончик которого был слегка загнут. Когда тварь раскинула крылья, на них показались страшные когти; крепкие ее ноги напоминали клешни.
Химера.
Это ли обещанная Хтоном свобода?
Атон мог повернуть назад, присоединиться к зомби, оставить мечту. Забыть миньонетку. Поклоняться Хтону.
Или направиться к химере — твари, которую он не надеялся одолеть, — и умереть смертью, которую она предложит. Без глаз и внутренностей он прожил бы несколько мгновений свободы на поверхности планеты Хтона: прелестной Идиллии.
— Я забыл ДЗЛ! — воскликнул Атон. — Оставил свою книгу в пещерах, где начались приступы Миксы. — Придется вернуться за ней…
Но вдруг он увидел за химерой манившую его миньонетку. И пошел к ней.
Беззвучно взмахнув огромными крыльями, химера исчезла, а вместе с ней исчез и другой образ. Путь был свободен. Хтон его выпустил.
ЭПИЛОГ
Как отличить танцора от танца?
Вильям Батлер Йетс, «Среди школьников»
Да — мы его выпустили.
Мы позволили Атону вновь посетить жизнь.
Он был мертв, когда пришел к нам, —
Говорит его культура.
Но он был не закончен.
А он нужен нам — целиком.
Мы отдали его нашему полубезумному миньону Бедокуру
И ждали его возвращенья.
Атон, Атон — ты искал зло?
Ты покинул своего отца в час нужды ради преследованья
любимой иллюзии?
Ты отказался от искренней любви из-за кровосмесительной страсти?
Ты предал своих собратьев во время мора?
Ты, в конце концов, совершил сделку с самим адом, который
символически изобразил как Хтон?
И был осужден:
Не отцом
Не первой и второй любовью
Не собратьями
Не Хтоном.
Где зло, которое ты ищешь?
Как отличишь его от себя?
Как сможешь осудить себя
За то, что ты такой?
Мы думали спасти из твоей культуры добро философии
И уничтожить зло существованья;
Но находим, что они друг другу сродни.
Мы думали завербовать агента по истребленью,
Чтобы очистить нашу галактику от жизни.
Но этот агент приносит нам ДЗЛ
И дразнит наш разум этическими понятьями.
(До этого мы видели лишь твою нездоровую стихию.)
Как нам отличить предопределенье жизни от нашего предопределенья?
Не сродни ли мы, друг другу в наших поисках завершенья?
Как ложно осудишь тебя
За то, что ты разделял наш идеал
Со своей перевернутой точки зренья?
Таким образом, мы должны принять тебя вместе с твоей женщиной;
Мы должны изгнать из раковины озноб
И научиться тому, что в милосердии —
Наша собственная сверхновая.
Ибо, пока изучаем озноб, мы открываем чудо:
Не естественное
Не вредное
Не случайное
Но возбужденье, укорененное внутри нашей галактики,
Прочные воздействия которого на жизнь непреднамеренны:
Сигнал.
Послание каждому разуму с силой, достаточной, чтобы понять;
Мы — не одни во вселенной.
Боги-разумы ждут ответа.
