Правда, мне было немного странно: считалось ведь, что умершие становятся звездами… Мама объяснила просто: небо — это и есть Запределье, и оно огромно, потому что должно вместить в себя всех, кто жил на свете с незапамятных времен. Поэтому одни звезды больше и ярче других — это те, кто ушел недавно, а другие совсем крохотные, едва различимые — эти люди жили много-много лет назад, на земле от них и памяти не осталось, и они уходят все дальше и дальше, покуда совсем не исчезнут из виду, а их место занимают новые звезды. Ну а когда обитатели Запределья спускаются в родной мир, то оставляют зажженный светильник, чтобы не промахнуться мимо своего места по возвращении. Не то так вот собьешься с пути и будешь кружить невесть сколько, искать, откуда сорвался… Есть и такие звезды: они проносятся по небу и пропадают, иногда появляются раз в несколько лет, а иногда раз в столетие. Видно, никак не найдут свой дом, сделались вечными странниками… А может, им это даже по нраву: вдруг их потомков разбросало по всему свету, поди уследи за всеми, не двигаясь с места!
Я так увлеклась воспоминаниями, что даже не заметила, как мы миновали каменный лес. Светлячки отстали, а Гарт умерил шаг.
— Солнце наверху еще высоко, — пояснил он, а я порадовалась тому, что не разучилась чувствовать, день сейчас или ночь, даже проведя много времени на тайных тропах и под землей. — Ложитесь-ка, поспите. И кони ваши отдохнут. На закате пойдем дальше.
Чарим с явным облегчением ступил на твердую землю и принялся успокаивать Рыжего. Тот уже перестал бояться горномогучего, но все равно выглядел до ужаса несчастным. Серебряный себе такого позволить не мог, он все-таки был боевым конем, но тоже, тяжело вздохнув, ткнул меня мордой — мол, куда ты, хозяйка, меня завела? Приличной лошади не место под землей!
— Знаю, — сказала я, расседлывая его, — потерпи немного. Скоро выберемся наружу.
Серебряный снова вздохнул и на всякий случай проверил, нет ли у меня в карманах чего-нибудь вкусного. Увы, если там что и осталось, так только крошки от сухаря…
— Уважаемый, — осторожно обратился Чарим к Гарту, — тут вот ручеек откуда-то сверху течет, я вижу… Из него пить можно? А то я слыхал, рудничная вода ядовитая бывает!
— Нельзя было бы — неужто я бы тут остановился? — удивился Гарт. — Чистая вода. С ледника. Сам пей и лошадей пои. Только не враз, холодная она.
— Угу, да и не из чего поить-то. Из шапки разве, — вздохнул тот.
Горномогучий только покачал головой, подставил ладонь под льющуюся с небольшого уступа струйку воды, а потом опустил руку наземь. Ну… воды в его горсти помещалось всяко больше, чем в лошадиной колоде, я бы там искупаться смогла! Вдобавок рука-то теплая, так что и вода немного согрелась, а то она и впрямь была ледяной, глотнешь — зубы ломит.
И в кои-то веки можно было спать не по очереди и ничего не опасаться! Рядом с горномогучим да с чутконосым-то…
Так я подумала, забралась в складку плаща Гарта, завернулась в одеяло и мгновенно провалилась в сон.
Глава 19
Мне снова снился перевал с высоты полета не быстрокрылого даже, а далекоглядящего. Сверху горный хребет походил на разлегшуюся кошку: высились два почти одинаковых пика — кошачьи уши, длинный хвост извивался в лесах предгорья, как в траве, а по хребту бежали золотые искры. Страж был на месте. Пока еще на месте, но недалек тот час, когда кошка вздыбит шерсть, искры полетят во все стороны, и граница падет…
На этот раз вместо рева пламени я слышала ровный рокот: должно быть, доносился гул водопада, но мне казалось, будто это урчит огромный кот, разлегшийся у меня под боком. Такое редко случалось: в Сайторе кошки обитали в амбарах да на конюшне, заглядывали на кухню полакомиться и погреться у очага (или на чьих-то коленях, если у служанки выдавалось немного времени, чтобы посидеть без дела), а в комнаты и не заходили. В княжеском замке дамы держали пушистых красавиц (обычно прескверного нрава), но ко мне они не ластились, обходили стороной. Наверно, чувствовали чуждый дух, кошки на это способны лучше всех животных… Странно даже, что из всех обитателей перевала только они и не обрели разум, как остальные звери и птицы. Может быть, это потому, что они появились на перевале уже после падения звезды, вместе с людьми? А может, просто не желали общаться с кем попало?..
Проснулась я на удивление бодрой и отдохнувшей, словно сутки проспала, а не несколько часов.
— Теперь идем, — прогудел Гарт, когда мы умылись ледяной водой. Перекусить можно было и по пути. — Скоро выйдем наружу. Дороги как раз до утра осталось.
— Уважаемый, — произнес Чарим, карабкаясь горномогучему на плечо (Рыжий жалобно заржал, не желая отпускать хозяина, но смирился), — дозволь спрошу? Ленни говорила, солнечный свет для вас губителен, так? А как же вы скрываетесь, если поблизости нет пещеры или вот… тайных троп?
— В тень скалы уходим, если успеваем, — ответил тот.
— Ш… а если нет поблизости такой тени, чтобы вам укрыться?
— Тень есть всегда, — ответил Гарт, а я попыталась объяснить:
— Помнишь, я говорила, что замок Крантак может целиком уйти в гору? Вот это почти то же самое и есть.
— Все равно не понимаю, — упрямо сказал Чарим. Ох уж эта его страсть непременно дознаваться истины!
— А я не знаю, как объяснить, — развела я руками, но все же попробовала. — Понимаешь… Скала ведь не гладкая, как зеркало. Тут уступ, там трещина… Даже если солнце светит прямо на нее, все равно теней будет множество. Маленьких, да, но… тысячи! И вот в них-то и может спрятаться горномогучий, верно, дедушка Гарт?
— Верно. Это сложно, — сказал он. — Не всем по силам. Юнцы еще не умеют. Старики мешкают. Приходится быть осторожными.
— В тени, значит… — пробормотал Чарим и с силой потянул себя за усы. — Это выходит, вы будто рассыпаетесь по этим маленьким теням? Сливаетесь со скалой, пока не минует опасность? Пли уходите… ну, как бы в отнорок этих вот тайных троп? Ходить там нельзя, а постоять на маленьком пятачке и переждать можно, да?
— Может, так, может, нет, — пожал плечами Гарт, едва не стряхнув нас. — Мы знаем, что так можно. Нам достаточно. Мы не мыслители. О таких вещах думают те, кто в масках, у них времени больше.
— А я думала, вы одинаково долго живете, — удивилась я.
— Они дольше и иначе, — непонятно сказал Гарт. — И им не надо строить жилища, добывать себе пропитание и воспитывать детей.
— Чем же они питаются? — снова не удержался Чарим.
— Да, чем? — поддержала я. — На праздниках они…
Я осеклась. Да, среброликие садились с нами за стол, кажется, даже подносили к лицам кружки с вином, еду, но… кажется, не ели и не пили на самом деле. Да и как бы они это проделали, в глухих-то масках? Выходит, просто отводили нам глаза?
— Кто их разберет, — после паузы ответил Гарт. — Они не как мы. Не как люди. Другие. Совсем другие.
