Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
А затем возникли сомнения. Мансуи начал поглядывать на Депра с опаской. Лантенуа пошел еще дальше: он уверял, что образцы goldfussi и socialis действительно являются таковыми, но только потому, что они на самом деле обманом привезены из Богемии, а совсем не добыты в местонахождении Нуи-Нга-Ма рядом с поселением Винх в Индокитае. И что это «подложный материал», фальшивка, обман. Самое мягкое выражение употребил Жан-Луи Анри в 1994 г., пересказывая «дело Депра»: он написал «апокрифичный», т.е. сомнительного происхождения. Но если все это так и было, то нарушалось золотое правило науки — честность. Депра отчаянно защищался, отметая обвинения как клевету. Он верно почувствовал, что менее талантливый, хотя и уважаемый в обществе Оноре Лантенуа досадовал на продвижение «выскочки» на поприще геологии. В конце концов, это ведь он, Лантенуа, прочно поставил Геологическую службу Индокитая на научные рельсы, а Депра сорвал аплодисменты. Никогда не нужно недооценивать желчных людей. Одно судебное слушание следовало за другим, в дело вмешалось Геологическое общество Франции, в свидетели призывались все великие голоса французской геологии, а для Депра ситуация становилась все хуже. Экспедиция в Нуи-Нга-Ма, призванная повторить исследования Депра, вернулась без каких-либо определенных результатов. Депра отказался предоставить суду в качестве свидетельств свои полевые дневники, что было расценено как несомненное доказательство вины. И пока десятки тысяч молодых французов погибали в окопах, жернова французского правосудия медленно делали свое дело — колониальный Индокитай существовал будто в другом измерении. Письма шли морем неделями, привозя с материнской земли очередную порцию узаконенной справедливости. Для умирающих время летело со скоростью пули, Лантенуа же преследовал Депра, будто в замедленной съемке, издалека. Наконец Жак Депра был обесславлен, сломлен теми самыми геологами, которые однажды посадили его на трон. Профессор Тамье, патриарх Парижского геологического сообщества, который когда-то боролся за Депра, нехотя принял на себя обязанность окончательно уничтожить его доброе имя. Расширенная комиссия знаменитого Геологического общества Франции постановила, что трилобиты из Нуи-Нга-Ма подложны или сомнительного происхождения. Люди, когда-то певшие молодому Депра дифирамбы, сегодня хоронили его репутацию. В ноябре 1920 г. Депра был исключен из Геологического общества. Никому не позволено лгать в научных вопросах, ни когда дело касается трилобитов, ни когда дело касается шкалы времени. Ложь выйдет наружу.
Вот только репутация Депра не разрушилась — по крайней мере не окончательно. Жак Депра по истечении времени, удалившись на покой и немного зализав раны, написал обо всех этих событиях книгу. Он написал ее в жанре roman a' clef — «романа с ключом» — и назвал его «Воющие псы» (Les Chiens Abouient). В романе мы находим едва завуалированную историю его переезда во Вьетнам, его отношений с Лантенуа и Мансуи, его падения. Конечно, это весьма необъективный рассказ, но в нем слышится правда. Современный читатель с легкостью проникнется симпатией к парии, очерненному нетерпимой и бездушной элитой. В 1990 г. М. Дюран-Делга предпринял смелую попытку реабилитировать Депра на специальном заседании Геологического общества Франции, повторяя утверждение Депра, что его «подставили» завистники. Именно такую стратегию защиты выбрал в конечном итоге и сам Депра (он несколько раз менял свою позицию). Из этой истории мог бы сейчас получиться добротный психологический роман. К тому же нам не в чем упрекнуть Депра в отношении других его открытий. И скажите, есть ли другой такой ученый, который, даже став злодеем в глазах всего света, нашел бы в себе силы и талант стать писателем?
Но вопрос «подменил или не подменил» все-таки остается открытым. Едва ли возможно, что Анри Мансуи, палеонтолог чрезвычайно прилежный всегда и во всем, вдруг расслабился и принял за чистую монету доказательства сомнительного свойства. Кроме того, Депра собственноручно сфотографировал тот подозрительный кранидиум Deanaspis goldfussi, опубликованный в 1913 г. И если он был невиновен, почему тогда сыграл на руку обвинителям, отказавшись предъявить свои полевые дневники? В то же время мы можем спросить себя, зачем человеку понадобилось так глупо обманывать, поставив под удар свою репутацию, которая как раз была на взлете? Может быть, он возомнил себя всезнающим? А возможно, был настолько неуверен в себе, что ему пришлось приукрасить правду для пущей убедительности? Каким бы ни был ответ, как геолог Депра прекратил существование.
Несколько лет спустя Депра начал новую жизнь, уже как писатель по имени Герберт Уайлд. Именно Герберт Уайлд написал роман «Воющие псы», но внимательный читатель сразу же свяжет имена Депра и Уайлда. Следующие его романы получили одобрение критиков, а один из них был номинирован на Гонкуровскую премию; значительные писательские гонорары обеспечили ему и его семье безбедное существование. Он снова стал заниматься альпинизмом, достиг известности и на этом поприще, забрался на Пиренеи и первым покорил несколько сложных вершин. Занятия альпинизмом в результате стоили ему жизни; примечательно, что в 1935 г. он написал роман, где подробно описана гибель в горах. Именно так некоторое время спустя погиб он сам. Только после его смерти открылось, кто скрывался за именем Герберта Уайлда.
Есть некая многозначительная симметрия между этой историей и той, с которой начиналось наше повествование, — со сцены из романа «Голубые глаза». И в той и в другой присутствуют выдуманные трилобиты. Герой Гарди висит над кручей, глядя в глаза трилобита, в которых отражается смерть; сорвавшись, умирает Депра, задолго до этого погубленный трилобитами. Для пущего драматизма Гарди использовал удачную выдумку — корнуоллского трилобита каменноугольного периода: литературный прием профессионального писателя, чья репутация так же безупречна сейчас, как и во все прошедшие годы. Никому не придет в голову ославить его на основании того, что его трилобит — фикция: в конце концов, писатель и призван вызывать к жизни таких вот созданий. Депра развенчали за то, что его фикция создавалась внутри другого кодекса; он должен был следовать правилам научного метода. Как бы мы ни сокрушались о выброшенном на ветер таланте, как бы ни осуждали мстительность преследователя, Лантенуа, но научный прогресс целиком зависит от того, чтобы воздерживаться от деяний, в которых обвиняют Депра. Этот принцип не допускает компромисса: невозможно доверять ученому, если он говорит правду в 78% случаев. А как мы распознаем, не попало ли утверждение в процент с пороком? Волею судеб Депра стал писателем и, может быть, даже восхищался романами Томаса Гарди. Если бы, будучи мистером Уайлдом, он придумал трилобита в качестве литературного персонажа, никто бы и слова не сказал. Разница между творчеством в науке и в искусстве едва ли прослеживается лучше, чем на примере нашей истории о двух трилобитах. А разница вот в чем: как и любой художник, Гарди создает временное пространство, очерчивает некий повествовательный круг, в который читатель волен вступить, открыв книгу. Правдоподобность трилобита случайна, как не имеет никакого значения тот факт, что он считал трилобита каменным ракообразным. И наоборот, готовность Депра исследовать предмет времени уже сама по себе заключает клятву научному кодексу, сформулированному еще Фрэнсисом Бэконом в «Новом Органоне» (Novum Organum, 1620):
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
